«Матрос нового времени, – писал Костенко, – должен быстро соображать. Мускулы утратили первенствующую роль. Без технической выучки и знаний матрос не годен для ухода за теми механизмами, которые ему доверяются.»
Возможно, именно то, что флот стал воплощением всего самого передового, что предлагала наука и техника того времени, заставил Николая Лаврентьевича Кладо отдаться военно-морскому делу с настоящей любовью. Рассуждая о военных кораблях, Кладо говорил о них так, словно вёл речь о живых существах, к которым он относился с нежностью; он избегал бесцветной технической терминологии, стремился пробудить в слушателях искренний интерес к раскрываемой теме.
В 1898 году императорское правительство России издало «русский циркуляр о мире», а в 1899 году по инициативе и под патронажем Николая II была проведена международная конференция по разоружению. Россия призывала другие государства и народы отказаться от войн, приступить к немедленному разоружению.
Кладо был серьёзно озадачен таким ходом событий. Он скептически смотрел на тех, кто намеревался улаживать спорные вопросы путём так называемого «международного права». Согласно его мнению, «зародилось это «право» таким же путём, как и обыкновенное право, то есть путём насилия. Народы сталкивались между собой в борьбе за средства удовлетворения потребностей… и обыкновенно решали спорные вопросы войной. Победитель, наступив ногой на горло побеждённого, заключал с ним договор и такого рода договоры положили начало «правовым» отношениям государств между собой.»
Николай Лаврентьевич понимал, что политика в вопросах войны и мира должна опираться не на благие пожелания, а на фундаментальные знания природы войны. Этот вопрос вскоре стал для него главным в его научной деятельности. Познание природы войны – это необходимая принадлежность воинского звания, – настаивал он. Позже в «Очерках мировой войны» он скажет: «Человечество, несмотря на всю утончённость своей культуры, на возросшую нервность и широко распространённую неврастению, не потеряло способности воевать! Никакие ужасы новейшей техники не уничтожили и даже не ослабили этой способности, не охладили военного пыла, когда задеты жизненные интересы людей, которые никак иначе не отстоять, как силой оружия.»
Николай Петрович Михневич, другой видный военный теоретик, также придерживался точки зрения, что войны вечны и их не избежать. Как и Кладо, Михневич обращал внимание на то, что условия ведения войны постоянно меняются в силу развития технических средств. «Поэтому каждая эпоха имеет своё, отличное от других, военное искусство.»
