…Полоцкое
подворье, называемое Брячиславов двор – по имени отца нынешнего полоцкого князя
Всеслава, – построилось в Киеве при кагане Ярославе. Всеслав пошел в батюшку –
такой же неугомонный и рукастый, готов прибрать все, что не им положено.
Брячислав некогда тоже поспорил с князем Ярославом за Новгород и прочие земли.
Нанял для войны пришлых варягов. Потом князья поладили миром. Поделили земли.
Целовали крест, хотя Брячислав был сущий язычник и знался с волхвами.
Двор себе
полоцкий князь поставил на Горе, вблизи Софийских ворот. Завел здесь постоянную
дружину. И стал двор бельмом на глазу у киевского князя. Пока Брячислав мирно
старел, а его сын Всеслав радовался детским забавам, в Киеве было спокойно. Потом
Брячислав помер, и Всеслав еще двадцать лет выжидал, когда можно будет поднять
рать и посильнее досадить Ярославичам. А может, его подзуживали волхвы – обидно
им было мириться с новой верой и с поруганием старых святилищ. Всеслав же их
слушал, потому что сам был рожден от колдовства.
Боярин Косняч
сделал как было велено. По-быстрому собрал младших дружинников, раздал походное
оружие – боевые топоры, луки. Отроки сперва недовольно фыркнули, что князь
поставил над ними тысяцкого, но быстро смирились – забава предстояла знатная.
Рать стремительно выступила к Брячиславову двору. Воевода Перенег и обидеться
не успел. Он в это время таскал молодую жену за волосы и грозился воткнуть кол
в зад тому молодцу, с которым она завела блядню. Как только узнает его имя.
Малая рать
Косняча приступила к полоцкому подворью весело, с гомоном и пересмехами.
Отрокам хорошего дела давно хотелось, на княжьем дворе службу нести скучно. И
по окрестным селам урочную дань собирать – оно хоть и занятно, и себе не в
убыток, но тоже простору для души нет. А с полоцкими дружинниками давно
переругивались, теперь и повоевать можно.
От Косняча
никто не ожидал такой прыти и решимости. Тысяцкий – не княжой воевода, а этот и
городового ополчения ни разу еще не собирал. Но для прыти у боярина имелись
причины. Пока готовились брать на щит Брячиславов двор, дружинники втайне от
Косняча скалили зубы. Кто не знал ничего, тому рассказали, кто слыхал краем
уха, тому расписали в подробностях. Хотя таких было мало – из тех, кто лишь
недавно воротился в Киев с дальней службы. Сватовство полоцкого боярина Килы к
дочке тысяцкого смаковали даже на постоялых дворах и на торжищах.
Длилось
сватовство с ранней весны. Косняч приказал уже и на двор не впускать Килиных
сватов, и сторожевых псов завел. И дочка выходила из дома под охраной дюжины
отроков, да и то редко, в церковь. Кила сперва терпел, потом грозил, затем стал
поносно ругаться. От обиды под конец дошел до крайности. Исхитрился похитить
девицу из-под носа у Коснячковых отроков. Но за свадебный стол ее не посадил.
Девка тоже оказалась нравная и без родительского благословения пойти замуж не
захотела. Кила вышел из себя, привязал тысяцкую дочку к дереву и на глазах у
нее надругался над козой. После чего опозоренную девку в слезах, но в целости
доставили к воротам Коснячковой усадьбы.
