Захарья снова
надолго умолк, остановил взгляд на выпуклом животе Мавры и разом обмяк.
Затеплилось что-то в его глазах и потекло, как расплавленный воск.
Несда
потупился. Он чувствовал: беременность мачехи вносит в их дом нечто новое, чего
пока нельзя угадать, но от чего заранее волнуется в жилах кровь. Если у него
будет брат, он сможет отдать ему все деревянные мечи, ножи и игрушечные луки со
стрелами, которые так и не нашли применения… и больше не слышать укоров отца. И
забыть о ненавистной торговле. Уйти в сторону, забиться в щель, чтобы о нем
забыли и не мешали… читать книги.
Гавша тоже
смотрел на плодоносное сестрино чрево и тоже млел, но совсем по-иному. Несду
вдруг напугало его лицо – на нем было выражение дикое и страстно жадное.
– Гавша, –
позвал он, тупя глаза в стол, – хороши ли у новгородского владыки Стефана
гриди?
– Для чего
спрашиваешь? – Захарья отвлекся от созерцания беременного живота и уставился на
сына. Прежде тот никогда не задавал таких вопросов.
Несда
зарозовел щеками.
– Хочу знать,
почетная ли служба – охранять епископа.
Первый раз в
жизни приходилось лгать, да кому – отцу. От переживания у него заалели даже
уши.
– Служба
почетная, но тебе ее не видать, – насмешливо сказал Гавша, – с твоим умением
ронять из рук оружие.
Тщетно
обучавший младшего родича воинскому делу, он давно понял, что тот заслуживает
лишь презрения.
– А гриди у
епископа хорошие? – упрямо повторил Несда.
– Пока он в
Киеве, его охраняет митрополичья дружина.
Несда поник,
но вдруг поднял голову и решительно сообщил:
– Я хочу
научиться владеть мечом… и всем остальным оружием.
Захарья
смотрел на сына, как древний Валаам на свою заговорившую ослицу. Надо же –
жареный петух закукарекал!
– Ну пойдем, –
хмыкнул Гавша.
Спустились
вниз. Несда стал рыться в скрыне с деревянными игрушками. Гавша покачал
головой.
– Бери мой.
Несда опасливо
взял тяжелый стальной меч из Византии, с травленным узором на клинке. Немножко
помахал.
– Не маши, это
не дубина, – сказал Гавша.
Сам он
вооружился мечом Захарьи, купленным у магометан в Хвалисах. На булатной стали
голубым разводом туманился рисунок металла, навершие рукояти было в форме
змеиной головы. Этот меч был предметом вожделения Гавши и гордости Захарьи – а
также тайного стыда: купец носил меч на поясе в виде украшения доблестного
мужа, а не как боевое оружие. Применить его в бою он бы не смог. Несда всего
лишь унаследовал его слабость. Потому обязан был преодолеть ее.
