Старик говорил по-русски, говорил внушительно и горячо, как юноша. Вместо того чтобы действительно подумать над мудрым советом Бекмурзиева, Черноглаз распорядился об аресте "старого бандита" и поехал созывать очередное собрание в следующем ауле – Даттах. Там повторился вариант той же картины. В тот же день вечером под Галашками, там, где дорога проходит через маленький лесок, Черноглаз был убит в своей машине. Сопровождавшие его два других работника областного комитета были отпущены невредимыми.
Убийство Черноглаза дорого обошлось ингушам. Первыми были арестованы, по обвинению в организации этого убийства, Идрис Зязиков, бывший секретарь Ингушского областного комитета ВКП(б), его жена Жанетта, и все его личные друзья и родственники. По аулам были произведены аресты среди всех тех лиц, которые числились в так называемых "списках порочных элементов" ГПУ. Главарей "заговора" против Черноглаза во главе с Зязиковым судили в Москве, в Верховном суде РСФСР. В их числе были и физические убийцы. Сам Зязиков во время убийства Черноглаза находился в Москве на курсах марксизма при ЦК ВКП(б). Но Зязикова обвиняли в "моральной и политической подготовке" убийства своего преемника.
Подсудимые объясняли мотивы убийства Черноглаза всей его провокационной политикой в Ингушетии. Все они, в том числе и Зязиков, были приговорены к расстрелу. После личного вмешательства Орджоникидзе и Микояна Зязикову расстрел был заменен десятью годами. Других расстреляли.
НКВД создает "националистический центр" Чечни
Почти с предначертанной аккуратностью в горах Чечни происходили каждой весной крестьянские восстания, а партизанское движение было явлением перманентным. На эти восстания народ толкался не только постоянной волею к национальной свободе, но и чисто провокационными трюками самих чекистов. К старой царской системе брать "аманатов" (заложников) для принуждения "бандитов" к сдаче чекисты прибегали постоянно, и в более широком масштабе. Но старая кавказская администрация "аманатов" отпускала на волю, как только являлся преследуемый "бандит". Однако в истории советской Чечено-Ингушетии не было ни одного случая, чтобы при явке "бандита" были бы освобождены "аманаты". Добровольно явившийся "бандит", вопреки торжественному обещанию сохранить ему жизнь, – расстреливался, а "аманаты" ссылались в Сибирь, в том числе женщины и дети. Обман был правилом, благородство – исключением во всех действиях чекистских вершителей судеб чечено-ингушского народа. Поэтому Советской власти просто перестали верить. "Брешет, как Советская власть" – так приблизительно гласит в переводе одна из чеченских поговорок. Но обман, давно превратившийся во "вторую натуру" советского режима, подрывал лишь доверие к этому режиму и потому был куда более терпимым злом, чем сознательная система провокаций чекистов, которой легко поддавались чеченцы и ингуши в силу ряда специфических национально-бытовых и религиозных условий. Постановлением областного комитета партии, во главе которого стоял москвич Егоров, было решено организовать свиноводческую ферму в горном ауле Дарго. Настойчивые советы его чечено-ингушских коллег не делать этого, ибо это вызовет возмущение фанатичных чеченцев (чеченцы и ингуши, как магометане, не едят свинины), не возымели действия – Егоров, наоборот, обвинил своих коллег в националистических предрассудках. "Если чеченцы не едят свинины, тем лучше для самих свиней – не будут красть",- пояснил Егоров своим коллегам по областному комитету. Свиноводческая ферма была организована, и она просуществовала ровно один день: днем привезли свиней, ночью чеченцы их закололи. Конечно, при этом не украли ни одной свиньи. Психологически действия эти были легко объяснимы. Завозом свиней в магометанское село, жители которого никогда их не видели раньше, власть совершила, по их мнению, величайшее святотатство.
