Если же продолжать говорить о соотношении искусства и жизни, то можно добавить одну очень важную вещь. Еще Аристотель говорил о том, что, будучи перемещенными в сферу искусства, знакомые предметы и явления обнаруживают в себе новый смысл. Сравнивая историю — науку фактов и поэзию, Аристотель отмечал, что историк говорит о том, что было, в то время как поэт обладает возможностью говорить о том, что может случиться. «Поэзия философичнее и серьезнее истории: поэзия говорит о более общем, история — о единичном». То есть, осмысливая с помощью искусства какие-то реальные вещи, можно открывать их тайны и закономерности, чтобы в реальной жизни воспринимать их уже по-новому. Это как свойства волшебной палочки, с которой не умеешь, а только учишься обращаться, — свойства волшебные, стихийные, но закономерности существуют, их можно узнавать и применять. Искусство и жизнь диалектически и мистически связаны между собой, и нельзя говорить о том, что одно «выше» другого там-то и там-то, а другое «выше» там-то и там-то, они диалектически связаны, обусловлены друг другом, переплетены в таинственную и сложную структуру взаимопроникновений.
Именно поэтому, забегая вперед, скажу вам, в следующей главе мы будем с вами говорить об отличии графомана от настоящего писателя. Зачем пишет графоман? Есть ли в его произведении катарсис и что в таком случае он пытается осмыслить в своем тексте?
Художник — это определенный психологический тип человека, со своей судьбой, странностями, эмоциональными надрывами. Несколько лет назад вышедшая книга Григория Чхартишвили «Писатель и самоубийство» еще раз показывает нам, какой сложной структурой является личность художника и как разрушительно она на него влияет. Риск профессии художника в его раздвоенности, в личностях, которые сосуществуют в нем, в его андрогинности (Платон) и исконной бисексуальности (Бердяев), в стремлении «залезть в шкуру» каждого из своих персонажей, прожить его жизнь, прочувствовать его мысли. Это такая амбивалентная структура, это луч света, распадающийся на составляющие его цвета, это и гармония, и дисгармония вместе взятые, это хаос и порядок…
Французский ученый Жак Маритен пишет, что парадоксальность внутреннего мира художника в том, что он, его таинство «открыто как для Неба, так и для Ада», что это человек и безумец, и рациональный ремесленник, т. е. парадокс — это нормальное состояние творческой личности. Непрерывная смена ролей, персонажей, явных и тайных желаний, грехов, какой-то чудовищной смуты и блаженного умиротворения, пробуждение самых различных страстей и совершение благородных и низких поступков — это вихрь, составляющий жизнь художника. И как пишет О. А. Кривцун в книге «Психология искусства»: «Сверхчеловеческое напряжение необходимо художнику, чтобы вместить в себя всю эту разрушительную полярность, овладеть обостренной отзывчивостью к миру».
