Кронштадтские гавани заметно опустели. Большинство кораблей эскадры вытянулись из гавани на внешний рейд… Вдоль причалов стояло не более десятка судов, часть из них ремонтировалась, другие готовились к дальнейшему вояжу. В Купеческой гавани стояли, как правило, шхуны и бриги. На них загружали товары, подвезенные из Петербурга.
У стенки Военной гавани ошвартовалось два судна, облепленные плотниками. Стеньги мачт были спущены. Корабельные плотники перестилали, видимо заново, часть верхней палубы, ремонтировали фальшборт. За бортом тут и там висели беседки и стояли плотики с конопатчиками.
— Будто в вояж дальний собираются, — проговорил Иринарх Тулубьев.
— Не иначе, — ответил Лисянский, — а мы сейчас проверим. — Он обратился к спускающемуся по трапу унтер-офицеру:
— Господин квартирмейстер, будьте любезны, поясните нам. По какому случаю сии суда так основательно исправляются?
Квартирмейстер на минутку замялся, уж больно молоды гардемарины. Но разглядев у Юрия нашивки подпрапорщика, пояснил, кивнув на судно:
— Наш «Сокол» в паре с «Соловками», — он указал на соседнее судно, — должно быть, в дальний вояж отправятся. — Он понизил голос: — Сказывают, до Восточного океана. А что и как, обстоятельно пояснить не могу-с. Сам не ведаю.
Когда тот отошел, гардемарины обратили внимание на сложенное и укрытое брезентом имущество на стенке. Оно находилось как раз напротив стоящих судов.
— Похоже, и в самом деле не близкий путь, вероятно, им предстоит, — заглянув под брезент, сказал Карташев. — Одних якорей становых полдюжины для каждого припасено. Рей запасных многовато для обычного плавания. Разных досьев, юферсов да канифас блоков[14] куча…
Они завернули к Военной гавани, и Тулубьев толкнул локтем товарища:
— Сызнова этот Крузенштерн маячит в одиночестве.
Вдалеке из-за цейхгауза показалась долговязая одинокая фигура чинно шагающего кадета. Несколько скованный в движениях, он медленно шел навстречу. Поравнявшись, учтиво поздоровался с ними и молча, не поворачивая головы, двинулся по направлению к Купеческой гавани. Уже не первый раз встречали они на прогулках этого флегматичного, фланирующего в одиночку кадета. Адам Крузенштерн[15] появился в корпусе в позапрошлом году и был принят в младший кадетский класс. Поговаривали, будто он из состоятельной семьи немецких баронов, владельцев имения неподалеку от Ревеля. И в самом деле, во время летних каникул его забирали домой. Изредка к нему наведывался родственник. Однажды слышали, как он представлялся дежурному офицеру: «Фон Крузенштерн».
