На улице я надеваю солнечные очки, хотя солнце уже заходит. Я иду, насупленная, не смотрю на него, я не могу на него смотреть. Очертания тротуара снова ускользают, я с трудом его придавливаю ногами, а он прогибается подо мною, словно матрас. Он действительно собирается проводить меня до метро, чтобы я исчезла, он даже не попытается меня остановить. Я касаюсь его руки.
— Ты не хочешь поговорить?
— Ты просто хочешь со мной порвать, — говорит он. — И тебе нужен повод.
— Это неправда, — говорю я. — Если бы мне был нужен такой повод, я бы давно за него ухватилась. — Мы сворачиваем в скверик — посередине памятник: всадник на лошади, весь облепленный голубями.
— Ты преувеличиваешь, — говорит он. — Ты всегда все преувеличиваешь.
— Да ладно, я примерно знаю, как это было. Ты выпил пару бокалов, и тебе захотелось ее поиметь, вот и все.
— Какая ты проницательная, — говорит он. И он не шутит, он по правде считает, что на меня напала редкая проницательность. Он тянет руку и снимает мои очки, чтобы видеть лицо.
— Не прячь глаза, — говорит он.
Солнце заходит, и я щурюсь. Лицо его разрастается, темнеет, как бумажный цветок в воде. Я вижу, как он выкидывает щупальца: я наблюдаю, как они ползут по моему плечу.
— Лучше бы я тебя не любила, — говорю я.
Он улыбается, его волосы блестят в свете фонарей, галстук то расцветает, то тускнеет, у него азиатское лицо, непроницаемое, как баклажан. Я крепче сжимаю ручки саквояжа, делаю фокус резче.
Он целует мои пальцы: он считает, мы все исцелены. Он верит в амнезию, он не станет вслух вспоминать. И с каждым разом боль будет все тише.
Когда я спускаюсь вниз к кассам метро, мне уже легче. Руки мои движутся, обменивают круглые серебряные диски на продолговатые карточки. Раз так можно делать и всем ясно, что это означает, может, еще есть шанс. Если бы мы так могли: я бы дала ему камешек, цветок, и он бы понял, точно бы перевел. И ответил бы мне и вручил…
Я снова раздумываю о том, что нужно купить ему стаканы и большое банное полотенце. Но уже в электричке я проезжаю одну станцию, другую, постепенно возвращаюсь к теплице 7-Б. Скоро я войду туда и увижу растения, которые приноровились походить на камни. И я думаю про них: они растут молча, прячась в сухой земле, маленькие события, нолики, ничего не вмещают, кроме самих себя: никакого подсчета калорий, округлые, ласкают взгляд, и потом раз — и нету. Интересно, как они это делают, сколько уйдет времени.
