Ледяной туман рассеялся, и день посерел, поголубел: они ехали на восток, удаляясь от солнца. Психиатрическая клиника была за городом, к ней вела извилистая унылая подъездная дорога. Прилепленные друг к другу несуразные корпуса — как в университете: такое же безвкусное дробление пространства, те же потуги на современность. Государственные учреждения, подумал Моррисон; наверное, их проектировал один и тот же архитектор.
Они провели безучастную Луизу в приемное отделение за стеклянной панелью, украшенное рождественскими бумажными колокольчиками-недоделками, красными и зелеными. Луиза стояла смирно, со снисходительной и ироничной улыбкой вслушиваясь в разговор Пола с медсестрой. Когда появился молодой интерн, она сказала:
— Я хочу извиниться за моих друзей — они выпили и пытаются меня разыграть.
Интерн вопросительно нахмурился. Пол рассвирепел и поведал про Луизины теории насчет круга и полярностей. Но она все отрицала и сказала интерну, что нужно вызвать полицию: шутка шуткой, но это злоупотребление общественной собственностью.
Пол воззвал к Моррисону: он ведь ее близкий друг.
— Ну… — уклончиво начал Моррисон, — она действительно вела себя странновато, но, может, не настолько, чтобы… — Взгляд его блуждал по якобы модерновой комнате, а дальше неведомо куда уходили коридоры, и кто-то безмолвный бродил там, шаркая ногами.
Луиза держалась так достойно, так сдержанно, она почти убедила интерна, но увидев, что близка к победе, дала слабину. Игриво толкнув Пола в грудь, она сказала:
— Такие, как ты, нам тут не нужны. Мы не примем тебя в наш круг. — Повернулась к интерну и сказала строго: — Мне пора. У меня, знаете ли, полно важной работы. Я пытаюсь предотвратить гражданскую войну.
Ее оформили, забрали ценные веши и заперли их в сейф (“Чтобы пациенты не украли”, - объяснила медсестра), ключи от квартиры Луиза попросила отдать Моррисону. Потом два интерна увели ее по коридору. Луиза не плакала. Ни с кем не попрощалась, лишь кивнула Моррисону гордо и холодно.
— Принеси мне мой блокнот, — сказала она с подчеркнуто британским акцентом. — Черный блокнот, он мне понадобится. Он у меня на столе. И еще нижнее белье. Пусть Леота поможет.
Моррисон, раскаиваясь и угрызаясь, пообещал, что навестит ее.
Они вернулись в город, завезли Дэйва Джеймисона домой, потом втроем заказали в кафе пиццу и колу. Пол с Леотой были на редкость дружелюбны: им хотелось подробностей. Они наклонялись к нему через стол, спрашивали, допытывались — какое удовольствие. И он подумал, что для них это — самое большое развлечение из доступных в городе.
