— Мне нечего скрывать, — рассмеявшись, бросила я. Но у меня по-прежнему было неприятное чувство, словно я защищаюсь. — Конечно, я тоже порой делаю ошибки. Но, по-моему, все это не настолько интересно, чтобы это обсуждать.
— Расскажите мне о своей семье. Может быть, я излишне любопытен? Тогда прошу извинить.
Естественно, я невольно почувствовала себя польщенной таким неприкрытым интересом к моей особе. Я рассказала ему о своих родителях, попытавшись сделать это в шутливой форме, чтобы не быть заподозренной в каком-то фрейдистском комплексе. Я даже зашла настолько далеко, что поведала ему о второй (и последней) встрече с отцом — как раз незадолго до его смерти. Вся встреча продолжалась не более получаса. Он умер от рака два месяца спустя после этого события, оставив мне все, что у него было… не слишком много, поскольку все эти годы он сам жил на эти деньги, но вполне достаточно, чтобы я смогла приобрести дом и не особенно нуждаться.
— Я много раз думала, как же мне повезло. Большинство моих знакомых всю свою сознательную жизнь отчаянно старались доказать себе, что и они чего-то стоят, добиться большего, чем их родители. Конечно, по сравнению с ними я многого недополучила. У меня не было отца, который бы меня любил, но, с другой стороны, у меня не было и комплекса неполноценности, которым страдают многие из них.
— Наверное, вы правы, — кивнул Чарльз. — Мой собственный отец был весьма суровым человеком, большим эгоистом и к тому же довольно жестоким по натуре. Я долгое время ненавидел его, пока не понял, что в первую очередь сам страдаю от этого. Но, с другой стороны, это было неплохо, потому что ненависть к отцу подстегивала меня, придавая мне силы. Я хотел быть другим… не таким, как он. Я стремился к независимости.
— Понимаю… то же самое происходило со мной… Моя мать действовала на меня как катализатор. Я стремилась ни в чем не походить на нее.
— А что насчет мужчин? Они занимают какое-нибудь место в вашей жизни?
Я снова насторожилась.
— Были… несколько, — холодно бросила я.
— Не сомневаюсь, что были. Причем наверняка их было столько, что вы могли выбирать. Но мужчины, насколько я понимаю, для вас не главное. А случалось, чтобы вы вообще когда-нибудь подолгу жили с одним мужчиной?
Мне очень не понравился его тон — у меня появилось неприятное чувство, будто меня допрашивают. Но больше всего меня бесила покорность, с которой я отвечала на его вопросы. Конечно, разумнее всего было бы посоветовать ему не совать нос в чужие дела. Но я продолжала покорно отвечать, словно этот человек имел право знать обо мне все.
