Щеки Грейс запылали. Он угадал верно: в последние недели жизни с Грегом, незадолго до его гибели, Грейс начала его бояться. Он становился все более взрывным и непредсказуемым: правда, до рукоприкладства не опускался — пока, — но она чувствовала…
— Так или иначе, я останусь здесь, пока не встречусь с вашим свекром. — Он достал из холодильника пакет молока и огляделся. — А где стаканы?
— Грейс молча указала на полку возле холодильника.
Дейв разлил молоко по стаканам, один протянул Грейс, а другой поставил на стол перед собой и взялся за второй сандвич.
- Чувствуете себя как дома? — саркастически поинтересовалась она.
- Пока не совсем, — ответил он с полным ртом.
- Да неужели? Какая жалость! Умоляю, скажите, что я могу сделать, чтобы вам стало еще комфортнее?
- Я бы не отказался принять душ.
Грейс открыла рот, готовая объяснить этому наглецу все, что о нем думает… и тут заметила, что он, исподтишка наблюдая за ней, ухмыляется во весь рот. Да он просто над ней издевается!
— Вы — бесстыжий, бессердечный, бездушный мерзавец!
Он со стуком опустил стакан на стол.
— А вы — упрямая твердолобая дура! — Дейв подтолкнул к ней тарелку с сандвичами. — Ешьте. Комнату мне покажет ваша тетушка. А завтра, когда вы отдохнете, подкрепитесь… — он окинул ее пронзительным взглядом, — и как следует умоетесь, мы поговорим как два разумных человека. — Дейв поставил свою тарелку и стакан в мойку и включил воду. — Вы все спокойно обдумаете и поймете, что мое предложение для вас весьма выгодно. Решайте: или вы соглашаетесь мне помочь, или теряете все. Надеюсь, вы сделаете верный выбор. — Поставив посуду в сушилку, он повернулся к Грейс. — Я знаю, что значит этот дом для семьи Бенедикт. Знаю, что здесь родились мать и бабушка вашего покойного мужа.
Он стоял перед ней — статный, стройный, с калифорнийским загаром, в безупречном черном костюме, словно сошедший со страниц журнала. Но что-то в нем противоречило безупречному образу джентльмена. Может быть, мокрые после мытья посуды руки? Ведь больше в его облике ничего не изменилось.
— Спокойной ночи, миссис Бенедикт, — пожелал Дейв, не сводя с нее глаз.
— С-спокойной ночи, — пробормотала Грейс и, сама не понимая, что делает, протянула ему полотенце.
Зачем? Почему ее так волнуют эти длинные сильные пальцы, блестящие от капелек воды?
Он вытер руки и молча вышел. А Грейс осталась стоять посреди кухни, словно громом пораженная.
Шаги Дейва затихли вдали: теперь ничто не нарушало тишину — если не считать голодного урчания в желудке Грейс. Даже вода больше не капала: проклятый Стервятник завинтил кран как следует.
