Тао
Я проснулся внезапно, не зная, сколько времени проспал. Проснулся полностью, был свеж и бодр, но, боже мой, который час мог быть сейчас? Лина спала рядом со мной со сжатыми кулачками, но Лина всегда так спит …
У меня не было желания возвращаться ко сну, а кроме того, возможно, уже было пять утра. Я встал, прошёл на кухню и посмотрел на часы. Только 12:30 ночи! Проснуться в такое время для меня было весьма необычно.
Я снял пижаму, надел брюки и рубашку, сам не зная, зачем. Не могу также объяснить, почему я подошёл к столу, взял лист бумаги, шариковую ручку и наблюдал, как я пишу, как будто моя рука писала по своей собственной воле:
“Дорогая, меня не будет примерно дней десять. Абсолютно не надо волноваться.” Оставив записку у телефона, я направился через дверь на веранду. Обошёл стол, на котором со вчерашнего вечера осталась шахматная партия с белым королём, всё ещё стоявшим в позиции мата, и тихо открыл дверь, ведущую в сад.
Ночь, казалось, была наполнена каким-то странным светом, совершенно не связанным со звёздами. Инстинктивно я постарался припомнить, в какой фазе была луна, думая, что, может быть, она скоро взойдёт. Здесь, в северо-восточной Австралии, где я живу, ночи обычно ясные.
Я спустился по ступенькам и направился к панданусу. Обычно в это время ночи у нас идёт настоящий концерт лягушек и цикад, стрёкот которых наполняет ночь. Сейчас, однако, стояла мёртвая тишина, и я удивился, почему бы это?
Я сделал всего несколько шагов, когда внезапно изменился цвет филодендронов, и стены дома, и панданус ― всё купалось в своего рода голубоватом свете. Газон, казалось, ходил волнами у меня под ногами, так же колыхалась и земля под панданусом. Искривились филодендроны, и стена дома напоминала простыню, развеваемую ветром**.
Начиная думать, что со мной не всё в порядке, я решил вернуться в дом, когда в этот самый момент я почувствовал, что плавно отрываюсь от земли. Я стал подниматься над филодендронами, сначала медленно, а затем быстрее, наблюдая, как дом подо мной становится всё меньше и меньше.
— Что происходит? ― совершенно ошарашенный, воскликнул я.
— Все хорошо, Мишель.
К этому времени я уже думал, что всё это ― сон. Передо мной стояло человеческое существо внушительных размеров, одетое в цельный костюм, с абсолютно прозрачным шлемом на “её” голове. Она смотрела на меня, дружелюбно улыбалась.
Нет, это не сон, ― сказала она, отвечая на мой мысленный вопрос.
