— Здесь нет никакой Биби.
Она закрыла дверь. Сквозь матовое окошко в двери я видел ее удалявшуюся тень. Я обернулся к господину Адамсону. Его голова высовывалась из-за перил.
— Спроси у нее, где теперь живет Биби. Биби Хубер.
Я позвонил еще раз.
— А где Биби живет теперь?
— Ну хватит, слышишь, грязнуля! — На этот раз хозяйка так решительно хлопнула дверью, что стекло задребезжало.
— Хубер, — сказал я стеклянному окошку.
Господин Адамсон что-то прокричал у меня за спиной. Он был взволнован, это точно.
— Попробуй Шнеман… — Или что-то в этом роде. Может, он сказал «Шлеман» или «Шниман».
Я снова позвонил. Я звонил долго, настойчиво. В квартире — ни звука. Теперь господин Адамсон стоял рядом со мной, разгневанный, как ангел мести. Он кричал:
— Шнеман! Шниман! Шлиман!
Но и на его крик никто не отозвался.
— Тогда ее фамилия была Хубер, — объяснил он мне чуть потише. — Но может быть, за это время ее мама вышла замуж за ее папу. — Он глядел на дверь, словно хотел ударом ноги разнести ее в щепки. — Шлиман! — Но тут господин Адамсон заметил, что он в носках, и вздохнул. Резко отвернулся и пошел вниз по лестнице. Я — за ним, согнувшись под чемоданом.
Во дворе он оглянулся и посмотрел на окна второго этажа. Пыльные стекла, ставней нет. За одним из стекол тень головы женщины, украдкой глядевшей вниз. Господин Адамсон вытянул шею, высунул язык и погрозил ей кулаком. Женщина продолжала смотреть.
— Биби теперь двенадцать, — сказал господин Адамсон изменившимся голосом и повернулся ко мне. — Большая уже. Ты только представь себе, двенадцать!
Я попробовал представить себе большую двенадцатилетнюю Биби. Без особого успеха. Что до меня, так мне было наплевать на эту Биби, а вот господин Адамсон просто стоял и словно грезил наяву.
— Так близко, — бормотал он, — так близко!
Я ничего не сказал, но мне хотелось погладить его по руке, как-то утешить. Ведь я-то был тут! Только я собрался это сделать, как он вскинул голову и взмахнул рукой, словно отдавал команду целому войску. Мы пошли к трамваю и проделали весь путь назад.
В саду виллы господина Кремера я наконец смог опустить чемодан. Чемодан, да еще и кость — не так-то уж легко было тащить и то и другое, а господин Адамсон и не подумал помочь! Я намочил рубашку в бочке с водой и протер крышку чемодана. Ничего более подходящего у меня не нашлось, а рубашка все равно выглядела как с помойки. На чемодане, когда-то коричневом, было с десяток наклеек разных гостиниц: «Беллависта», «Сплендид», «Аль Порто Женовезе». Одна наклейка, самая большая, на незнакомом языке, так что я не смог ее прочитать.
