Ладно. С Игорем Владиленовичем мы разобрались.
Вернее, еще разберемся. Сейчас мне о другом думать следовало. «Шеф уже наверх доложил, что его убрали!» – сказал Варан в гараже своим подельникам. Где у них этот самый «верх» и кто на нем сидит – вот основной вопрос моего бытия. И доколе я не сыщу на него ответа, не будет мне покоя ни днем, ни ночью.
На периферии моего сознания шевелились еще некто Галемба, упомянутый случайно при первом допросе экспедитором, и начальник охраны банка Шибанов, замешанный в эту историю каким-то боком. И Марина, разумеется.
На Петровско-Разумовском она так и не появилась.
– Зато Егоров опять пришел! – сообщил возбужденно по телефону мой сосед. – Они с Шилобреевым о судьбах искусства спорят! Хочешь послушать?!
В трубке зазвучали приглушенные голоса.
– Постимпрессионизм! – возмущался участковый. – Постимпрессионизм все обгадил! Постимпрессионизм и постэкспрессионизм!
– Что ты заладил, как попугай, – гудел в ответ басом Шилобреев, – «пост» да «пост»! В карауле, что ль?! Кутилин! Где у тебя огурцы?!
– Пока Дега был жив, совсем другая планка стояла! – Егоров грохнул чем-то тяжелым по чему-то деревянному.
– Дега?! Это который?! – Авангардист захрустел огурцом. – БэГа, может?! Борян Гребенщиков?! Так он еще жив, чего и тебе желает!
– Слыхал?! – снова прорезался голос Кутилина. – Сань, Сань! Погоди! Полина-то, слышь, совсем с катушек слетела! Комод из окна сбросила на машину Бурчалкина! Представляешь?! Комод с полтонны весит! В психушку ее увезли!
Не дожидаясь, пока Юра мне перескажет все местные новости, я повесил трубку.
На ужин Серик приготовил мне котлету по-киевски с жареным картофелем. В сауне дым стоял коромыслом: башибузуки праздновали освобождение какой-то Гири. Возможно, впрочем, что это был он, а не она. Тем не менее банщик, памятуя о наказе Руслана, успевал и для меня выкроить минуту-другую.
– Сам Князь приехал! – сообщил Серик, забирая грязную посуду из номера. – Теперь до утра гулять будут!
«Князь у них приехал, ядрена крыша!.. Не вертеп, а дворянское, в натуре, собрание!..»
– Александр! – вернула меня в кафе-мороженое интеллигентная жрица любви. – Не желаете с нами шампанского выпить?!
– С удовольствием. – Я загасил в блюдце сигарету.
– Шампанского три бокала! – подозвав официанта, распорядился Журенко. – Да покрепче!
– И водки сто пятьдесят, – добавил я.
– За прекрасных дам! – произнес Андрей незатейливый тост, когда бокалы были наполнены.
– Почему это ты говоришь обо мне во множественном числе? – нахмурилась Лара.
