Иждивенцы
Первый пейзаж, удержанный памятью наконец очнувшегося младенца, был суров. Руины Харьковского вокзала были видны из окна комнаты на Красноармейской улице. Море битого, обугленного кирпича, даже еще не заправленное в заборы. Край моря огибала собой черная, никогда не исчезающая, вечная очередь. Аккуратно, затылок к затылку подогнанные женщины в платочках, старики с палками и дети образовывали эту темную артерию жизни, стремящуюся к одноэтажному продовольственному магазину, где при свете голой лампочки под потолком можно было обменять клочки бумаги, зажатые в руках, — «карточки», — на хлеб, масло и крупу. (Отсутствие абажура населяло помещение фантастическими гротескными тенями, и выглядело оно местом, куда слетелись сказочные птицы и сбежались вместе с реальными жителями Харькова кентавры и кентаврессы…) Перепоясанный портупеями синешинельный милиционер-старик в подшитых валенках похаживал вдоль очереди, и прошныривали, ругаясь в Бога, душу и мать, половинки людей, бюсты на деревянных постаментах, снабженных подшипниками, — первые «роллер-скейтэрс» в мире, — советские безногие калеки. Война отползла далеко на Запад и сдохла в столице немца, в Берлине. (Тут, камрады, автор уступает место покойному камраду Фассбиндеру, несколько кадров из фильма «Мэридж оф Мария Браун» дадут представление о том, что происходило в Германии, как вел себя побежденный немец и что чувствовал.) В Берлине русским пришлось принести чудовищную последнюю жертву Богу Войны. Армия Жукова пошла на город, нашпигованный миллионом тевтонских солдат, 16 апреля 1945 года и взяла его 30 апреля. В две недели боев сто тысяч русских солдат полегли там и двести тысяч солдатиков были ранены. Ни единый солдат союзников не погиб на берлинских улицах, на которые они получили доступ (после Потсдама) по разрешению Сталина. (Так что тот, кто хочет построить стену, подобную Берлинской, может позволить себе удовольствие за ту же кровавую цену.) Захлебнувшись кровью, еще через неделю война издохла.
Гордая собой, европейская «христианская» цивилизация дымила в мир развалинами. Заткнулись все воспеватели прогресса (увы, ненадолго) перед картиною подобного варварства. Немцы ли только были виноваты, или все приложили понемногу руку к производству идей и ситуаций, столкнувших народы в каннибальской грызне, поглотившей, согласно словарю «Петит Ларусс», 49 миллионов жизней? Сорок лет спустя обвиняют одних тевтонов. Но побежденных всегда легко обвинять. Всех. К тому же тевтоны, несомненно, виноваты больше.
