"Что мне нужно?"
Честно говоря, теперь и сам не знаю! Подтвердить теорию Козлобородого, доказать Жаклин и самому себе, что в этой жизни чего-то стою, пройти альтернативный марсианским рудникам дистрикс? Нет! На всю эту канитель теперь мне почему-то глубоко плевать. Как-то незаметно я стал другим. Совсем другим! Тогда зачем продолжаю начатое дело? Неужели превратился в игрушку в руках неведомых сил? Посулили, как козлу морковку, и заставляют вести целое стадо на убой? Котенок, сад, Аленка… Почему как раз она вытянула меня из ада пана Михая? Наваждения, миражи… Или?
— Так о чем, панно, ты хотела мене просить? Не бойся. Сделаю все, что в моих силах.
Мотря пытливо заглянула в глаза. Мучительно колеблется. Закусила зубками губу. Помочь?
— Хочешь передать письмо гетьману?
— Откуда знаешь? — испуганно отшатнулась. Прикрыла глаза ладошкой.
— Давай, не бойся, в чужие руки не попадет. Матушке и батюшке ничего не скажу.
— Чудной ты, Андрию! Чудной и чужой! Словно не от нашего мира… но тут я тебе почему-то верю…
До Батурина, не зная дороги, я добирался почти неделю. Еще два дня прошло, прежде чем гетман принял.
Мне он показался больше поляком, чем украинцем. Старым усталым львом, готовящимся к последнему, решающему прыжку. Только, похоже, еще не знал, в какую сторону прыгнет. А может, игроком, решившимся на самый большой блеф в своей долгой, богатой на авантюры жизни. Глядя на него, я невольно испытывал уважение, и даже мысли не допускал "пощупать, проникнуть в мысли".
Нет, не зря казаки твердят: "Вид Богдана до Ивана не було гетьмана!"
Жаль, что мы на разных сторонах баррикады. Но тут уж ничего не изменишь!
Взяв у меня письмо Кочубея, гетман небрежно махнул рукой, отпуская. Но в этот момент я достал еще одно – от Мотри.
Увидев знакомый почерк, взгляд Мазепы сразу потеплел. Показалось, что он обо мне напрочь забыл. Отошел чуть в сторону и несколько раз внимательно прочитал.
Бережно сложив, спрятал под одеждой. Не поворачиваясь, едва слышно спросил:
— Как она? Здорова…
Но думал совсем об ином.
— Как и прежде… любит вас.
Смерил меня быстрым пронзительным взглядом. Казалось, хотел проникнуть в душу. Вдруг лицо его стало каменным, губы сжались в тонкую линию.
— Добро… Завтра утром получишь два письма… Одно для нее. Слышишь? Никому! Никому!!! Только в руки Мотри! Не понимаю… Почему она тебе доверилась? Почему?.. Хорошо… иди уже.
У дверей я оглянулся. Мазепа стоял задумавшись. Устремив свой взгляд вдаль. Как монолит, как монумент. Не понятый мной, впрочем, как и никем другим, он так и вошел в историю…
