Я тоже зря на рожон не лез. Больше того – долго не мог понять, где мое место? Да и вообще, какую роль играю? И что значит ухмылка Василия Леонтьевича.
Вначале ехали по знакомому "шляху" ведущему к Будыщам, затем – по Зеньковскому тракту и, наконец, свернули на проселочную дорожку.
Дождь прекратился только утором, из-под копыт лошадей летели комья грязи, а колеса кареты оставляли за собой глубокие борозды.
Наконец пани Дольская удосужила меня вниманием. Оглянувшись, лукаво блеснула голубыми озерцами глаз. Словно что-то хотела сказать, но затем передумала.
Я старался ехать, будто на соревнованиях по выездке – ровно держа спину, легко и грациозно, как требовал Збигнев Шевич, старенький учитель по верховой езде и фехтованию частной школы-пансиона в неимоверно далеком будущем.
Мирослава, слегка передернув плечами, отвернулась. Честно говоря, меня это если не разозлило, то подзадорило. Не выдержав, решил "заглянуть" в ее мысли… Лучше б этого не делал!
"Самец, бесспорно, хорош! — думала она. — Но слишком уж пыжится. Да и грязен, наверняка, как все прочие. Потом воняет и конским дерьмом… Когда же эти скоты научатся мыться?"
Наверное, вся кровь собралась в моих щеках. Мирослава была права! Последний раз я купался… ну, скажем, несколько дней назад.
Как быстро с человека слетает налет цивилизации! Стоило попасть в надлежащие условия, и триста пятьдесят лет – мигом долой: рублю головы, скачу верхом на коне, пыжусь, раздуваю щеки, топорщу усы. Напрочь забыл о чистом носовом платке, белье и мобильном телефоне. Совсем одичал. Бреюсь и то по праздникам. Есть! Зубы, хоть и солью, но чищу регулярно.
От этой "маленькой победы" на душе сразу посветлело.
Не успели мы въехать в лес, как увидели лежащую поперек дороги сосну. Кучер остановил карету. Повернулся к подъехавшему охраннику:
— Черти тебя б подрали, Ян! Это ты, надумал ехать через клятый лес. Твердил – суше… Нужно было возвращаться прежней дорогой! Тьфу… А теперь-то, что делать? Назад?
— Да разве ж я знал! И большая же зараза! Вчетвером наверно не сдвинем. А если лошадьми?
— И вовсе с ума спятил? А вязать чем? Да тут и лошадьми…
И здесь во мне взыграло ребячество. Быть может, захотелось удивить, поразить эту заносчивую гордячку.
Соскочив с коня, подошел к сосне. Не обращая внимания на ветки и колючую хвою, присел, обхватил руками ствол. Не без труда, но все же оторвал от земли, приподнял и, медленно ступая, сдвинул в сторону.
Наградой мне стали открытые в изумлении рты крестящихся кучера и казачков, благосклонная улыбка панны.
