— Крещеный али нет? Да очнись же, говорю! Сие наложит печать…
Не глядя в лицо Феофану, словно признаваясь в чем-то постыдном, я отрицательно покачал головой.
— Окрестить тебя? Веру нашу приемлешь?
Теперь я согласно кивнул.
— Пути Господни неисповедимы… Во имя Отца, Сына и Святого Духа…
Церемония крещения растянулась на добрых полчаса. Я слушал Феофана – понимал и не очень, сосредотачивался и отвлекался, иногда в такт кивал, время от времени шморгал носом и поглядывал по сторонам. Словом, старался больше не прокалываться, вести себя как подобает "дурныку".
Похоже, дело шло к концу:
— Многие лета, многие лета… — протяжно пел поп, которому, похоже, я тоже порядком надоел.
Нарек он меня Андрием Найдой и повесил на шею медный крестик. Дал поцеловать большой серебряный крест.
— Ступай с Богом… А ты, Овсий, пригляди. Чует мое сердце, обузой тебе долго не будет…
Прежде чем мы отправились в "родные" Горбы, дед заглянул на кузню и в шинок.
Обратная дорога показалась длиннее. Может, потому, что вовсю палило солнце, а может, что шли медленно, вместе с односельчанами.
На меня по-прежнему внимания не обращали. Да и я особо к разговорам не прислушивался. Брел в самом конце процессии рядом с раскрасневшимся и тяжело дышащим после шинка Овсием, как раз за отставшими Наталкой и Петром.
— …говорю, Стоцкий на тебя глаз положил! — повысил юноша голос.
— Остынь, Петре. Ему каждая третья припадает к сердцу! — отмахнулась девушка.
— К сердцу, не к сердцу, а ус ловко крутил…
— Лучше б помолчал!.. Сам-то, сам… как глазел на Улиту… Чуть шею не свернул… Разве что слюни не пускал… Как тот дурнык.
— Побойся Бога, Наталочко! Ты одна, звездочка, в сердце моем. А Улита, сама знаешь… Ведьма она. Ведьма! И краса ее колдовская… от черта.
— Тогда почему заглядываешься? Разве забыл, сколько душ загубила? В прошлом году Грыцько утопился… А до того… и вспоминать страшно… Так что смотри мне, пожалеешь…
— Ей-Богу, Наталочко, не смотрел и смотреть не буду. А осенью пришлю сватов. Отец твой отдаст за меня?
Наталя залилась краской. Немного помолчала. Потом, раздраженно фыркнула:
— Отца боишься… А я? Обо мне забыл? Смотри, как бы я сама тебе гарбуза не подсунула…
Петро обиженно нахохлился. Наталка же, недовольно передернув плечами, пошла быстрее, догоняя оживленно беседовавшего с односельчанами отца.
Юноша, не желая размолвки, крикнул вслед:
— Сонечко, выходи вечером на вулыцю! Придешь?..
Девушка сделала вид, что не услышала.
Значит, в селе есть ведьма – и зовут ее Улита. Интересно взглянуть. Схожу-ка и я на эту "вулыцю".
