60
Что касается второго рода политики, то это уже сфера компетенции власти. "Начальствующим особам" вменялось в обязанность "управлять своими подчиненными так, чтобы они их любили и почитали". Для этого должно всемерно заботиться о цветущем состоянии государства и его "наружной безопасности". Если благополучие государства держится на "двух подпорках" - добронравии и трудолюбии граждан, то для соблюдения внешней безопасности в первую очередь необходимо "как можно меньше" зависеть от других государств, далее - "иметь доброе и справедливое... обхождение с другими народами" и, наконец, содержать "себя в вооруженном состоянии". Такое сочетание добродетели и силы, полагал Козельский, позволяет одним народам находить путь к доброй взаимности и полезному общению, а других удерживает от чрезмерных притязаний и опрометчивых действий.
Вместе с тем истинная политика не может строиться в расчете только на ближайшую перспективу и по "расположению других народов". Она должна руководствоваться идеей долговечности государства и предполагать достижение общей пользы. Это подводило Козельского к вопросу о формах правления. Его симпатии явно были на стороне республиканской системы. Он возражал Монтескье, который полагал, что республика приемлема лишь для малых государств, тогда как уделом обширных всегда остается монархия. Подобная классификация вполне устраивала Екатерину II, находившую самодержавие наиболее соответствующим громадным пространствам России. Козельского же монархия отвращала прежде всего с точки зрения человеческой пользы. "...В самовластных правлениях, - писал он, - трудно или и не можно быть добродетельным людям...". Таково же было мнение и самого Монтескье, и Козельский, отмечая противоречивость позиции французского мыслителя, ставил под сомнение вообще правомерность географической детерминации политической власти. Зато он охотно принимал его тезис о том, что только "в республиканском правлении общая польза есть основание всех человеческих добродетелей и законодательств". Для Козельского это означало превосходство республики над монархией, ибо "никакого народа нельзя сделать иначе добродетельным, как чрез соединение особенной пользы для каждого человека с общею пользою всех". Однако он допускал и возможность "совершенной" монархии, при которой государь правит на основе "справедливых законов" и при помощи специально подобранных - с учетом "качества разума, качества духа и качества сердца" - советников
