Превосходство монархии, согласно Прокоповичу, подтверждается общеисторическим опытом человечества. На его взгляд, монархическая форма правления является наилучшей потому, что ею управлялись и управляются народы в своем большинстве как в прошлом, так и в настоящем, к ней их привели не просто "умствования философские, но самая вещь, самое искусство и нужды". Власть монарха есть "верховная, высочайшая и крайняя власть", не подлежащая никаким законам человеческим. Титул "Царское Величество" означает абсолютное превосходство над всеми другими как во власти политической, так и в чести. Монарх соединяет в себе законодательную и судебную власти, и долг подданных - "без прекословия и роптания" выполнять его указы, законы и повеления. Народ своей воли не имеет, он отдал ее полностью монарху при его избрании. Стало быть, монарх обладает властью на основе общественного договора. Отсюда вытекают обязанности государя: "Двоих ради вин наипаче бывают достойны цари: 1) аще врагов державы своей побеждают, 2) аще добро творят подданным своим, храняще правду, на честь возводящие достойных, недостойных же низлагающие тихостью, кротостью и любовью
50
повелевающие и, словом рещи, аще так царствуют, да царствия их ради блаженную жизнь имуть людие". Таким образом, высшая цель государства - благо народа ("всенародная польза"), которое достижимо лишь при монархическом правлении.
Богатый материал для подкрепления своих абсолютистских воззрений Феофан Прокопович находил в отечественных древностях. Вся история России представлялась ему сплошной борьбой за централизацию, создание единой государственности. Мыслитель считал, что только в результате раздробленности, усобиц и ослабления Россия подпала под монголо-татарское иго, подверглась нашествию немецких рыцарей, шведских, польских, литовских князей и королей, которые ее "аки разметанную махину (стыдно вспомнить) тиранским владением топтать начали". Прокопович высоко оценивал объединительную деятельность московских князей, их "собирание Руси". С особым пиететом он относился к Ивану Грозному, который, "познав истинную вину смертоносныя болезни", "прежнюю силу российскую, раздором умерщвленную, союзом воскресил и оживил". Когда же Русь снова пришла к единению, превратилась в единое государство ("аки бы срослась в единое тело"), "тогда не только вышеупомянутых тиранов своих под своя ноги подвергла, но сверх того превеликая и дальные царства и княжения приняла под крылия свои". Феофан сознательно объединял рождение российского абсолютизма с геополитическими реалиями старомосковской политики, стремясь придать историческую правомерность и законность имперским притязаниям Петра I.
