Жизнь, к сожалению, весьма несправедлива, и Селеста, которая, в общем, была расположена к Мариетте, хотела одного: чтобы та поскорее упаковала вещи и отправилась в Венецию или в Монпелье… или в Нарбонн. Словом, куда угодно, только бы уехала отсюда, а она, Селеста, могла бы соблазнить Рафаэля де Мальбре.
— Леон уже готовится к поездке в Лансер, — сказала она, с любопытством наблюдая за выражением лица Мариетты. — Кажется, он не в состоянии провести без мадам Сент-Бев и дня.
— Но ведь именно так и должно быть, поскольку он собирается жениться на ней, — с полным спокойствием ответила Мариетта.
Селеста не заметила ничего похожего на ревность в ее глазах, никакой, даже самой малой гримаски раздражения на ее лице, хотя была уверена, что между кузеном и Мариеттой что-то есть. Прилюдно, в обществе, он просто не замечал ее, что было странно, так как Леона считали завзятым ловеласом, а Селеста ни разу не видела, чтобы он с какой-нибудь женщиной держался с тем безразличием, какое проявлял по отношению к Мариетте. А ведь даже Селеста вынуждена была признать — пусть и с неохотой, — что любой мужчина захотел бы познакомиться с Мариеттой поближе. Рафаэль де Мальбре был сражен ею, и уже это одно могло служить высочайшей оценкой ее чар.
Дорога на Лансер проходила в опасной близости к оранжерее, а Мариетта вовсе не хотела увидеть Леона, и тем более не хотела, чтобы он увидел ее.
— Думаю, мне пора навестить Нинетту, — сказала она, аккуратно складывая свою работу.
— Но ведь она уже выздоровела, не так ли? Арман снова в замке и уверяет, что его дочь поправилась.
— Тем не менее я считаю, что мне следует ее повидать, — твердо проговорила Мариетта и почти в ту же секунду вздрогнула от полного ужаса вскрика Селесты.
В траве прямо к ним ползла гадюка. Мариетта инстинктивно отпрянула, но прежде чем успела вскочить, гадюка подняла голову и вонзила свои ядовитые зубы ей в бедро.
Селеста, окончательно потеряв голову от страха, закричала еще громче. Но гадюка уже скрылась в траве — так же быстро, как и появилась. Бледная как смерть, Мариетта смотрела на оставленные змеей отметины и не знала, что предпринять. Наконец она повернулась к Селесте и сказала:
— Прекрати орать! Лучше высоси яд, и немедленно! Скорее!
Взгляд у Селесты стал совершенно безумным, и она закричала еще громче. Беспомощная Мариетта поняла, что не получит от нее никакой помощи, а оставалось всего несколько минут, в течение которых еще можно было спасти ей жизнь. Тщетно пыталась она дотянуться до ядовитых отметин сама, но у нее ничего не получалось, да и не могло получиться.
