Солнце опускалось все ниже к горизонту, золотое предвечернее небо было усеяно серебристыми облаками. В отдалении виднелись крутые крыши и высокие стены домов небольшого городка. К югу от него и находится Шатонне. Настало время им с Мариеттой расстаться. Он сделал для нее все, что можно.
Леон произнес невозмутимым, холодным тоном:
— Вот и Трелье. Вы там будете в полной безопасности. Немного дальше Лансер и море. Вот золотые монеты, которые я обещал дать вам, и вы можете оставить себе лошадь.
Сердце Мариетты словно стянуло стальным обручем. Леон покидает ее, как и обещал. Она будет избавлена от его насмешек, от его пренебрежения, однако она не испытывала при этом никакого душевного облегчения, и мысль о полном одиночестве обрушилась на нее всей тяжестью.
— Не нужно мне ваше золото, — произнесла она сквозь зубы.
Леон пожал плечами и спрятал деньги в сумку на поясе. Лошади нетерпеливо рыли копытами землю, в то время как всадник и всадница замерли в седлах без движения, и каждая минута перед расставанием казалась бесконечно долгой.
Мариетта откашлялась.
— Далеко ли отсюда до Шатонне? — спросила она с наигранной беспечностью.
— Три мили, — отвечал Леон, который отлично знал дорогу.
Двадцать минут, не более, и Мариетта окажется в безопасности за стенами Трелье. Леона до безумия пугала мысль о том, как бы Мариетта снова не оказалась в беде.
Мариетта отвернулась, не желая, чтобы он видел, какое у нее сейчас лицо.
— Я очень умелая кружевница, — заговорила она, и только дрожащие руки выдавали ее волнение. — Если в Шатонне нуждаются в кружевницах, я могу быть очень полезной.
— Боже милостивый! — теряя всякую выдержку, со страстью заговорил Леон. — Я не могу, поймите, взять вас с собой в Шатонне!
— Почему?
Мариетта повернулась к нему.
— Потому что я был в отсутствии целых шесть лет. Что скажут люди, если я вернусь домой вместе с вами?
— Вы могли бы рассказать им, что спасли меня.
— И тем самым дать им повод для дальнейших разговоров? Один только намек на колдовство, и вся округа встанет на дыбы!
— Я не стану говорить об этом ни в коем случае.
— Нет. Сплетни возникнут так или иначе, и это причинит боль Элизе.
Мариетте незачем было спрашивать, та ли это Элиза, на которой он собирается жениться. Не только его лицо, но даже голос Леона смягчился, едва он произнес это имя.
— Ну а теперь с Богом, да поспешите, пока не настала ночь!
К ее великому смятению, он махнул ей рукой на прощание, пришпорил Сарацина и направил его на окутанную сумерками дорогу.
