Он улыбнулся. То была странная улыбка, а в глазах у него горело любопытство. Лицо какое-то ненормально бледное, но когда он подступил ближе, она поняла, что это от пудры. И он даже не пытался отступить, чтобы она могла пройти.
— Я хотел повидать вовсе не мою кузину, мадемуазель Рикарди. Я приехал, чтобы встретиться с вами.
— Она оправилась от лихорадки, но ей придется набираться сил еще много недель, — сказала Мариетта, не в состоянии придумать иной повод для его встречи с ней, кроме желания осведомиться о здоровье родственницы.
— И она не принимает посетителей?
— Она вполне может их принимать, когда бодрствует, — ответила Мариетта.
Она остановилась перед гостем, не понимая, почему он не отступает в сторону, чтобы дать ей пройти. Запах его духов был чересчур сильным, сладким и противным.
— Но разве сейчас возле нее никого нет?
Голос у него приобрел бархатистый оттенок, однако не стал от этого приятнее.
— Нет.
Мариетта сделала решительный шаг вперед с намерением вынудить его посторониться и дать ей возможность пройти. Безрезультатно: он лишь отступил ближе к началу лестницы.
— Вы, кажется, спешите, мадемуазель Рикарди. Позволите ли вы мне ненадолго составить вам компанию?
— Я привыкла ездить верхом без чьего-либо сопровождения.
Мариетта хотела как можно скорее расстаться с этим человеком. Ей не нравились его манеры, запах его духов, его улыбка, его глаза.
Он погладил рукой в перчатке округлую верхушку на столбике перил, и солнечный свет упал на огромный алмаз на его пальце, сверкнувший множеством искр. Мариетта смотрела на драгоценный камень как завороженная. Однажды она видела алмаз такой величины — на руке у человека, который приходил к ее бабушке. Человека, который потом схватил бабушку и приказал сжечь ее на костре. Человека, которого Леон видел на постоялом дворе в Эвре.
Мариетта медленно перевела взгляд с перстня Мориса на его лицо, и ею овладел ужас.
— Нет! — выкрикнула она и попыталась обойти его.
Он поймал ее руку и заломил ей за спину.
— Ваши вопли только напугают мою родственницу и сослужат вам плохую службу, — со злобой процедил он, продолжая удерживать Мариетту силой.
Она тщетно сопротивлялась, извивалась, кусалась. Гладкая кожа тонкого ремня оплела ей запястья таким крепким узлом, что она закричала от боли.
— Полагаю, мне придется сопровождать вас в дороге, мадемуазель Рикарди, — заявил он издевательским тоном, выволакивая Мариетту за собой во двор, несмотря на то что она продолжала сопротивляться. — Это будет долгая поездка, последняя для вас.
