— Черт возьми, занимайся своим делом, Грегори, — угрожающе посоветовал он. — Возвращайся обратно к себе и оставь Дерин в покое.
— О, я так и сделаю, — заверил его Доминик, многозначительно улыбаясь. — Когда мне об этом скажет Дерин.
Он не сводил с нее необычно потемневших глаз. Заметив это, Дерин вздрогнула и осознала, что он рассержен… возможно, так же рассержен, как Джеральд, но он не проявляет это так явно.
Она шагнула к нему и сжала его руку холодными пальцами.
— Пожалуйста, Дом, — тихо сказала она. — Я в состоянии справиться.
— Тебе не нужна отеческая рука для поддержки? — В его глазах блеснули озорные искорки, и Дерин с облегчением улыбнулась:
— Нет, спасибо.
— Ладно, если ты уверена, что у тебя все в порядке.
— Абсолютно все в порядке, спасибо.
В дверях он обернулся и, пристально глядя на нее с серьезным видом, сообщил:
— Знаешь, для лягушек сейчас хорошая погода, — подмигнул и вышел. Джеральд негодующе смотрел ему вслед, а Дерин отчаянно пыталась удержаться от смеха.
— О чем, черт возьми, он болтал? — грубо осведомился Джеральд. — При чем вообще, черт возьми, здесь лягушки?
— О, совершенно ни при чем, — заверила его Дерин, но улыбнулась про себя, когда подумала о глупостях, в которые могут быть вовлечены предположительно разумные взрослые люди. Например, говоря о лягушатах-принцах, которые превращались, когда их целовали… Легкомыслие, которое Джеральд никогда не поймет.
Доминик с любопытством смотрел на нее, вопросительно приподняв черную бровь, и Дерин была уверена, что он, как обычно, находил все это очень забавным. Они сидели за ленчем, и она только что упомянула о том, как едва не поссорилась с Джеральдом, потому что он услышал, как ее называли «миссис Грегори».
— Они действительно обращались к тебе «миссис Грегори»? — спросил он, и она кивнула:
— Я чуть сквозь землю не провалилась.
— Должно быть, совершенно новое ощущение.
Она с упреком посмотрела на него, желая, чтобы он воспринял это серьезнее или, по крайней мере, перестал так легкомысленно к этому относиться.
— Мне было очень неловко, — пожаловалась она. — Я не знала, что же такое сделать, чтобы выйти из этого положения.
— Могу себе представить.
Он лишь широко улыбнулся, и она посмотрела на него с негодованием.
— Мне бы хотелось, чтобы ты перестал смеяться, — заявила она, и он скорчил гримасу. — Тебе-то, конечно, хорошо, ты можешь относиться к этому как к шутке. Это из-за тебя начались эти глупости, а проблемы теперь появились у меня.
