Расплескивая, наливая в крохотные рюмочки, уронив одну вместе с водкою и налив по новой, Петр Платонович продолжал говорить:
– С другой стороны, всё мура – законы физики, законы математики. Не было никого – ни Ньютона, ни Эйнштейна, есть гениальный мозг, который время от времени с улыбкой забрасывает к нам сверху в наши головы идеи. Кто-то их понял и записал, а кто-то, увы, не поверил, трепещет от непонятного страха и спивается. Но, как сказал Ганди: там, где нет воли, там нет любви. Значит, дозволяется любить лишь небесную одну красотку, а все остальное грех, так?..
Не зная, что ответить, возразить или согласиться, Люся молчала, прикасаясь холодным краешком рюмочки к губам...
– Но, как заметил он же, этот мудрый индус, “вынужденное сотрудничество – как разбавленный цемент, ничего не скрепляет”. – Поперека налил себе еще раз. – Спасибо, что вспомнила обо мне.
– Я о тебе помню всегда.
– Леонардо да Винчи говорил: есть три группы людей. Первые: это те, кто видят. Вторые: те, кто видят, если им показывают. И третьи: те, что не видят.
– Ты первый, – польстила Люся и вновь съежилась, готовая к его насмешкам. Но Поперека милостиво воспринял ее слова. Худо ему было сейчас, тоскливо, да и Люська – в самом деле, добрый, добрый человек. И малосчастливый. Наверное, давно бы повесилась, если бы не было своего угла – спасибо ее бывшему мужу, строителю, оставил ей, уходя квартиру. А выдержать ее дольше одного вечера трудно – своим тоненьким голоском говорит-говорит, да еще стишки читает. Правда, сегодня помалкивает, но глаза за нее говорят.
А Поперека от некоего смущения за свою физическую слабость (да еще сын узрел отца не со своей мамой!) распалялся все больше, сыпал цитатами и анекдотами, не забывая впрочем основную, болезненную тему:
– Понимаю, ты можешь сказать словами Тургенева: кто пожил, да не сделался снисходительным к другим, тот сам не заслуживает снисхождения. Я снисходителен, снисходителен, но сколько же можно?! Помнишь анекдот? Актриса режиссеру: “Почему мне в сцене выпивки вчера подали обыкновенную воду? Я требую, чтобы подавали настоящую водку!” – “Согласен. Но с условием, что в последнем акте вам подадут настоящий яд”. Апломб бездарей! Ты же помнишь?.. Я приехал сюда и тебя встретил...
– Через столько лет!.. – пропела Люся. – Я специально тоже...
– Дело не в этом! Не могу сказать плохого об этом городе... но Будкер в ИЯФе создал новый механизм общения, где свободные отношения между людьми, критика не имеет личностного характера, она по существу. Идет интенсивный обмен мнениями! Но здесь, ха-ха, если использовать этот стиль, получаешь в физиономию, так как здесь воспринимают критику идей как личностную... К тому же у меня к дерзости, увы, предрасположенность. Ну, ты знаешь, наследственное, казачье... да плюс вольное воспитание...
