Закрыл счет, вышел с сайта «Глобусрегионбанка», даже на всякий случай ноутбук выключил.
И что теперь?
— Теперь за работу! Как подпишете договор, позвоните Жоржику, он отвезет вас в Верхние Зигазы, где вас уже будут ждать. О! Кстати, мы, кажется, проезжаем мимо вашей редакции, Толик, притормози.
Так, деньги дали, взамен ничего не взяли, я бумаг не подписывал, устно тоже несбыточного не обещал, может быть, я такой же параноик, как мой второй папа? Хотя:
— А как вы узнали номер моего счета?
— Так вы же сами заполняли форму в Союзе писателей на получение субсидии от фонда милосердия, а мы учредители этого фонда. До свидания, Егор Егорович!
— А, ну да, фонд милосердия. Как же, помню — триста рублей на День танкиста. До встречи, — почесал затылок и шагнул в мокрый февральский сугроб на обочине.
* * *
Несмотря на неоднозначность происшествия, вернулся в редакцию в хорошем расположении духа.
Надо вспомнить, о чем думал с утра светлом и приятном, тогда настроение мое поднимется еще выше. Градусов этак на четыре с половиной — пять. Ну да, нефильтрованное пиво в высоком бокале, тем более что время обеденное.
Мурлыкнул, проглотил слюну предвкушения, отпер кабинет, но не успел сбросить с плеч на продавленный литераторами диван тяжелое пальто, как влетела Тоня:
— Гыр Грыч! Где вы ходите? Звонили два раза из министерства, вас все ищут!
Невозмутимо и веско, словно свое тяжелое пальто, бросил:
— Зачем?
Нашел кого спрашивать, сейчас скажет, что откуда она знает за такую зарплату и, вообще, ее давно зовут в банк работать, а она почему-то все не идет, наверное, исключительно из-за любви к изящной словесности.
— Ой! Егор Егорович! Говорят, редакторов снимают.
Ужас информации не сразу дошел до глубин сознания:
— Нерадивых, пьющих, заносчивых и морально неустойчивых?
Попытался ущипнуть Тоню за ягодицу, но промахнулся.
— Наверное…
Тоня внимательно оглядела бедро, проверяя, не оставил ли я затяжек на ее колготках, и отошла на безопасное расстояние.
Придурковато хихикнул:
— Не иначе, как под меня копают?
— Не знаю… Может, и под вас…
Пошутил называется. Куропатка.
Что-то в голове, наконец, щелкнуло, настроение испортилось. Хмурым кивком на дверь выпроводил Тоню из кабинета и для прояснения ситуации набрал номер куратора Абезгильдина.
— Дело дрянь, Егорыч, — сказал куратор Абезгильдин.
Только что в пятницу поздравлял с юбилеем, грамоту обещал почетную выбить, а теперь дрянь?
— Насколько не совсем хороши мои дела?
