— Джим, я беру только то, что принадлежит мне по праву.
— По какому праву, Спица?!
— Джим, Спица победил Шрама — Мальчик его!
— Чего, Подрез?!
— А я ничего, я говорю, тут спорная ситуация и такие вопросы так просто не решаются.
— Джим, есть же правила!
— Нет никаких правил!
— Есть!
Джим ударил Лахмосу в челюсть, Лахмос, сложив руки по швам, влетел под нары к Мослу, и беспокойное сознание долго его не тревожило. Товарищ Лахмоса, Жмых возмутился и крикнул:
— Держите меня, а то я за себя не ручаюсь! Держите меня!
Но Жмыха никто не держал, поэтому он схватил Стероида за плечи, встряхнул и крикнул ему:
— Держи меня, Стероид, а то я за себя не ручаюсь! Крепче держи меня, Стероид!
Спица отлетел далеко, Прокл отлетел очень далеко, Дрыль сам залез под стол. Тироль поцеловал Прокла в холодный лоб, пнул Гальюна и закричал:
— Камера! Все на Джима! Джим против правил! Джим против правил! Джим против правил! Джим против правил!
Тироль опустил голову, закрыл глаза и побежал в направлении живота Джима, за дрожащим в коленках Тиролем, почему-то вдруг бросилась почти вся камера. Толпа сшибла Джима, навалилась, и все тела сплелись в яростный комок.
Потный шар катался по камере, время от времени в него бросалась новая партия возмущенных камерников, замещая, уже отдавших долг борьбе за справедливость и незыблемость правил консерваторов или погасивших революционный пыл перемен реформаторов.
— Мальчик, а ты что сидишь? — из-за тебя же бойня. Вон Рыжий, как взрослый дерется — молодец!
— Мосол, ни этот ли молодец надавал тебе оплеух во время общественных работ?
— Да, тогда он поступил как последний негодяй.
— Где же твоя объективность, Мосол? Чем оплеухи на чужих затылках отличаются от оплеух на твоем?
— Ну… Во! Смотри, Тироль откатился!
Мальчик с Мослом прислонили Тироля к стеночке, похлопали по щекам и дали ему попить холодной водички.
— Как, Тироль, всех победил?
Тироль мутно заморгал на Мальчика и сказал:
— Хи-хи-хи-хи-хи-хи-хи…
Ротербанд сначала долго свистел, а потом отважно вступил в схватку. Он грозно потребовал прекратить безобразие и дернул за шиворот первого попавшего под руку нарушителя, но нарушитель нагло превратил строгий крючок носа Ротербанда в легкомысленную курносость и опять нырнул в кучу тел. Ротербанд недоуменно посидел на лавочке, собрал в ладошку веселые красные капельки, решил, что он обиделся и убежал за подмогой.
Подмога явилась в полном составе и тут же из толстого брезентового шланга стала поливать холодной водой дерущихся. Холодная вода быстро прояснила сознание и вернула камерников к действительности — те, кто мог передвигаться, уползли на свои места, те, кто не мог, остались лежать в холодных лужах.
