— Сопротивление советскому режиму существует во всех возрастных, социальных и профессиональных группах. Лидеры коммунистов это отчётливо осознают, их эта ситуация раздражает, бесит, и они всеми способами пытаются выявить инакомыслящих. Проверки на лояльность начинаются буквально с детского сада. Если ребёнок недостаточно громко кричит «Слава КПСС!», его ставят на медицинский учёт. Если он и через год не начинает кричать эту варварскую фразу громко, ему ставят диагноз — слабоумие. Соответственно, помещают в специальное образовательное учреждение. Дальше цепочка отсева продолжается в школах, училищах, институтах, в трудовых коллективах. Психические заболевания — самая распространённая форма борьбы с инакомыслящими в Союзе. Если у человека шизофрения или идиотизм, это означает лишь одно — его считают неблагонадёжным. Хотя, на самом деле, он может и не быть таковым. В обществе царит атмосфера стукачества, взаимного подозрения, элементарного недоверия. Все следят за всеми. Больше половины жителей Союза, а сейчас уже и всей остальной планеты, потому что вся она стала Советским Союзом, хотя бы раз сидели в тюрьме…
— Я отчаливаю, — шепнул я Никите. — За мной не ходи. Если будут допытываться: мол, с тобой этот парень был, всё отрицай. Ничего не знаю, и всё.
— Да ладно, обойдётся.
Нагнувшись, за спинами людей я пробрался к двери и аккуратно выскользнул наружу. Вроде бы на моё передвижение никто не отреагировал.
Уже за дверью я услышал, как беглого профессора спрашивали о генеральном секретаре ЦК КПСС Григории Романове.
— Что он собой представляет? Здесь так мало о нём знают.
— О, это сущий дьявол! — отвечал Иващенко. — Человек, более хитрый и жестокий, чем десять Сталиных.
Я сплюнул на пол и поспешил к выходу.
Подходящую иномарку взять так и не удалось.
Выбрался из дома в три часа ночи, полазил по микрорайону, вроде попался «Форд» нормальный. Старенький такой, но с виду крепкий. Видимо, давно на приколе стоял, потому что под ним ещё сугроб снега виднелся, хотя на улицах снег практически сошёл.
Вскрыл тачку, аппарат Никиты сигнализацию без сбоев отключал, за руль сел — здрасьте-пожалуйста, бензина ни грамма! Раньше я для таких случаев всегда бутыль с бензином с собой брал, чтобы хоть до заправки доехать, но у последних тачек, что уводить довелось, хозяева попадались заботливые, пусть литр, да держали в баке.
Ладно обрубок шланга, скрученный, во внутреннем кармане куртки валялся. Ещё с прошлых походов. Вылез, открыл багажник — ну вот и здорово, канистра лежит. Подхватил её и отправился к скоплению колымаг, что чуть поодаль вдоль дома растянулись. Выбирать не стал, принялся сливать с крайнего «Жигулёнка».
