— Помыться желаете? — взглянула она на меня.
— Угу. Только я с вещами, как бы не спиздили.
Девка заверила меня, что здесь шмотки не пиздят. Камера хранения, охрана и все дела. Элитная баня, понимать надо.
— Вам отдельную кабинку или в общем зале?
— Конечно, отдельную.
— Массаж?
— Кто делает?
— Мужчинам делает девушка. После массажа она может остаться.
— Для чего?
— Для других, — сделала она ударение, — услуг.
— Давай массажистку.
Девка развела меня на веник, напитки и закусон. Пива взял и ещё какой-то экзотический коктейль. Плюс салаты.
Вышел чувачок в костюме, хотел принять от меня сумки, но я ему не позволил.
— С собой возьму, — сказал. — Больших бабок вещи стоят.
— Да у нас камера хранения… — попытался он меня переубедить.
— Не, с собой.
Чувачок проводил меня до кабинки, пожелал приятной помывки и скрылся. Какое-то время я тупо сидел и ждал, пока мне принесут выпивку с закуской. Разозлиться не успел, принесли скоро. Я выпил бокал пива, закинулся салатом и стал раздеваться.
За предбанником открывалась дверь в комнатёнку-сауну. Там уже было напарено, я лёг на скамейку, закрыл глаза и принялся неторопливо потеть. Потом чуток помахал веничком. Баня была цивильная, тёплая, без сквозняков, не то что дырявая зоновская. Постепенно я словил кайф.
Счастье есть, счастье возможно. Просто я с детства был лишён его, просто мне не показали примеров. Сейчас я с великим недоумением понимаю, что существуют люди, которые всю жизнь живут вот так: в спокойной, размеренной обстановке, у которых все проблемы ограничиваются лишь выбором страны для летнего и зимнего отдыха. Кто придумал такую несправедливость?
Ну да ладно, может быть смысл и состоит в том, чтобы пострадать, прежде чем достигнуть заветных рубежей. Бля буду, а я их достигну! Каждый ублюдок достоин счастья, но никто не достоин его так, как я! Никто! Я центр мироздания, я пересечение всех путей. Я вершитель судеб, в конце концов!
Пришла массажистка — деваха лет двадцати. Набыченная какая-то, но сейчас мне всё равно. Я вышел к ней как был — голый. Она удивления не выказала. Ну ещё бы.
— Ложитесь, — сказала тоном зоновской врачихи, собирающейся захерачить в жопу укол.
Я лёг.
— Только понежнее, подруга, — высказал пожелание. — А то я дёрганный. И щекотки боюсь.
Она положила ладони на мои плечи и принялась массировать мою усталую спину. От прикосновения женских рук по телу пробежала странная судорога, я даже выдохнул лихорадочно. Не помню, когда последний раз ко мне прикасалась женщина. Тёлка опускалась по спине ниже, мяла, гладила, щипала кожу — бренное моё тело захлестнула невиданная волна ощущений. И приятность, и стыд, и неосознанное отторжение — всё было в них. Закружилась голова.
