Нина, глядя на Ребрикова, с легким презрением и усмешкой сказала Берману:
— Ферт…
Лева улыбнулся и ничего не ответил. Так и осталось невыясненным, слышал ли Володька это нелестное определение. Но когда Нина уходила по коридору своей легкой неторопливой походкой, Володька, с постной физиономией глядя ей вслед, не обращаясь ни к кому, сказал:
— Подумаешь, Кунигунда!..
А на следующий день после занятий он отбился от попутчиков, дождался в вестибюле Нину и, как бы случайно выяснив, что им по дороге, отправился провожать ее до музыкальной школы.
По пути они говорили о музыке, об актерах. Володьке хотелось привлечь внимание девушки к своей личности, и он стал рассказывать о своих стремлениях и желаниях, о знакомствах со знаменитостями, потом выдумал, что у него был мотоцикл, но вот беда — сломался. Потом еще сказал, что он снимался в кино и скоро выйдет фильм с его участием, конечно, если эту часть картины не вырежут.
Но в самый разгар Володькиного красноречия на углу выходящей на Фонтанку улицы Нина вдруг сказала:
— Ну, пока до свидания, — улыбнулась, кивнула головой и ушла.
Володька остался один. Он посмотрел на мутную с нефтяными радужными разводами воду, которая пузырилась от редкого дождя, с досадой плюнул и, подумав, что, кажется, хватил лишнего, направился домой в самых расстроенных чувствах.
Но все-таки попыток поближе подружиться с Долининой он не оставил. Через два дня, под каким-то предлогом увязавшись за Ниной, он предпринял новый маневр. Желая показаться загадочным, прикинулся разочарованным, говорил, что, в общем, ему наскучило все обыденное и он, пожалуй, скоро уедет на зимовку куда-нибудь на Новую Землю или еще дальше. Но и эта эффектная загадочность не возымела должного успеха, а вскоре Ребриков узнал, что Нина в компании десятиклассников, когда зашла речь о нем, пожала плечами и сказала: «Трепло…»
По правде говоря, Ребрикова не на шутку расстроила неудачная история с ухаживанием. Сначала он потерял аппетит, стал рассеянным. Но потом быстро оправился и решил объявить Долининой войну.
К счастью для Ребрикова, в школе не было ни одного свидетеля его стараний понравиться Нине, и это позволяло ему принять независимый вид. Вскоре он заявил, что вообще не признает девчонок вроде Долининой, которые воображают себя исключительными, не имея на то никаких оснований. Высказал во всеуслышание много несправедливых, но довольно остроумных определений и решил, что таким путем вполне отомстил ей.
