Женщины были для него красивыми прикладными предметами – очередным шариком мороженого, сладким удовольствием, после которого остается приятное послевкусие, но ничего в памяти. Лишь ощущения. Он не задумывался о том, доставляет ли женщинам удовольствие он сам, никогда не интересовался тем, что думает женщина даже в момент интимной близости. Самым главным были его ощущения и желания. Мог выставить девушку за дверь, если она начинала его раздражать.
Все было просто и понятно. А вернее, совсем непонятно, для чего каждый вечер он возвращался домой и делал вид, что счастлив. Понятие «дом», помимо всего прочего, включало в себя жену и дочь. Обычно происходило так: прямо с порога Максим накидывался на растерянную жену и орал по поводу беспорядка, немытой посуды и, допустим, грязной обуви в прихожей.
– Трудно, да? – кричал он. – Вот трудно прийти и вымыть свои туфли?! Это невозможно сделать? Это бином Ньютона для некоторых, да?!
Если квартира на данный момент содержалась в идеальном порядке, Максим хлопал дверцей холодильника и ядовито спрашивал:
– Так, с нормальной едой снова проблемы, да?
При этом он не брал на себя труд на самом деле рассмотреть, что именно ожидает его на ужин. Это было неважно.
– Вот так вот вы меня ждали, – не унимался он. – Кусок мяса поджарить – это ведь непосильный труд!
Жена возвращалась на кухню, пережидала бурю, чтобы вернуться к своему любимому времяпровождению – просмотру сериалов. Когда-то яркая красотка, она давно перестала заботиться о собственной внешности, зато полюбила сытные блюда итальянской кухни, изрядно располнела и зачастую выглядела старшей сестрой своего мужа, Максиму.
– А чашку чая я могу получить в этом доме? – кричал Максим, закрываясь у себя в кабинете. – Или воды? Стакан воды я могу получить?
Жена испуганно шевелилась у чайника, со стаканом воды появлялась дочь.
Ссора приводила к закономерному отказу от близости. Хотя близостью это называть было бы неправильно. Скорее, непонятные обязательства или страх одиночества. Страх – сильное, по сути, основополагающее чувство. Все мы боимся, и страх убивает самые прекрасные порывы в душе.
– Повторите, пожалуйста, – кивнул Максим подошедшему официанту. – Благодарю.
Официант удалился, отмерил порцию дорогостоящего виски, профессионально отметив именную футболку Максима и обувь ручной работы. Если бы официанту было хоть немного любопытно, он бы отметил крупные ладони мужчины, чуть красноватый цвет лица, характерный для людей атлетического телосложения, и обратил бы внимание на то, что свои редеющие волосы мужчина подстригает коротко, никак не пытаясь замаскировать грядущую лысину.
