— Планы Хедина… дело становится интересным, — хмыкнул Ракот. — Шучу, брат.
— Я знаю, — невозмутимо отозвался Познавший Тьму. — Но я, если честно, полагал, что никуда нам врываться и ничего жечь не нужно. Напротив. Предпринять стоит, мне кажется, прямо противоположное. И Хаген тут окажется поистине незаменим.
Уголки губ Сигрлинн чуть дрогнули. Лёгкая полуулыбка-полуузнавание. «Да, ты такой, мой Хедин», — казалось, говорила она.
— Сгораю от нетерпения, — буркнул Ракот.
— Кто вообще знает, что с нами случилось в Эвиале? Кто знает, что в поисках заклятий, направленных против нас, ему надлежит направить свои стопы в Долину? Сколько уже столетий она существует, а доселе никаких мятежников, восстающих против нас, там не появлялось. Игнациус первый.
— И должен остаться последним!
— Совершенно с тобой согласна, брат. Но посуди сам, если такие заклятия оказались возможны, не исключаю, что и наши… недруги не преминут ими воспользоваться.
— Читающие! — глаза Ракота сузились.
— Совершенно верно. Всё, сотворённое Игнациусом Коппером, запечатлено в их шарах.
— Уничтожить! Немедля!
— Как ты убедишься, что уничтожил именно то, что надо? Мы, хоть и зовёмся Богами, всезнанием не наделены, если ты забыл, брат. А Читающие обожают торговаться, — уронил Хедин, глядя на чародейку.
— Гррр… — вырвалось у Ракота.
— Воистину. Насколько ж проще всё было в твою бытность простым Повелителем Тьмы, верно, брат?
— Повелителем, но отнюдь не простым, — буркнул Ракот. — Впрочем, неважно. Что ты задумал, Хедин? Что нужно сделать в Долине?
— Можно, я скажу? — Сигрлинн сделала шажок вперёд, наклонив голову и лукаво глядя на братьев — ни дать ни взять первая ученица, отлично знающая урок. — Я скажу, а Хедин меня поправит, если что.
Познавший Тьму и Ракот переглянулись.
— Так можно? — Ни дать ни взять послушная жена.
— Можно, — наконец проговорил Хедин с осторожной улыбкой.
Сигрлинн улыбнулась в ответ и заговорила.
* * *
— Всё-таки это загадка. — Она жмурилась, переливая радугу из ладони в ладонь. — Мы способны стать ветром и огнём, водопадом и скалой, можем вспыхнуть звёздами и обернуться темнотой…
— Но? — Он тоже улыбался, и алая полоска в радуге вспыхивала бесчисленными искорками.
— Но остаёмся в человеческом теле. Любим друг друга — совершенно как люди. Ну, почти что как. — В улыбку чуть добавилось лукавства.
— В Голубом Городе мы, помнится, занимались этим, как говорится, на семи ветрах… — Он сощурился, вспоминая.
— И сами обращались в два вихря, — добавила она, садясь на постели. Подтянула колени к подбородку. — Как только не чудили… Но чувства… были чувствами магов. А нам надо было понимать других. Понимать, Хедин, понимать без остатка. Потому-то мы всё равно и пришли, — кончики пальцев коснулись его лба, — всё равно пришли вот к этому. К бисеринкам пота. К сбившемуся дыханию. К тому, — она стрельнула глазами, — что кричишь от счастья. Хотя, надо признаться, тут мы малость сжульничали.
