Древний афоризм, гласящий, что первой жертвой любой войны становится правда, никогда не был так точен, как во времена гражданской войны.
– Не опасно ли устанавливать соединение на таких больших расстояниях? – спросил Максим Головко, и Ибн Хальдун ощутил в полыхающем багрянце его ауры свойственную этому человеку враждебность. – Может, стоит ввести в транс-зал Стражей?
Головко был истребителем псайкеров, тюремщиком и палачом в одном лице. Новые ограничения, установленные после великого собора на Никее, предписывали ему присутствовать в Шепчущей Башне, и Ибн Хальдун подавил вспышку негодования, вызванного лицемерностью всего этого. Раздражение лишь затуманит его восприятие, а сейчас, как никогда, требовалась ясность.
– Нет, Максим, – откликнулась Сарашина. – Я уверена, что с нас и одного тебя хватит.
Головко проворчал что-то в подтверждение, не заметив завуалированную колкость, и Ибн Хальдун закрылся от разрушительной психики этого человека.
Он ощущал нарастающую отстранённость от окружающих, будто он плавал в амниотическом геле, как принцепсы боевых машин Механикум. Он понимал всю срочность этого сеанса связи, но внимательно следил за тем, чтобы скрупулёзно проговаривать настраивающие мантры. Форсировать контакт с незнакомым астропатом было бы редкостным безрассудством, особенно если тот находился на расстоянии в пол-Галактики и нёсся через варп.
Направляясь на не укладывающуюся в голове битву между воинами, которые когда-то стояли плечом к плечу, как братья.
Даже самые талантливые предсказатели из Ватиков[7] не увидели, что грядёт такое.
Пульс Ибн Хальдуна подскочил вверх: он ощутил, что в запечатанный зал проник ещё один разум, сияющий таким ярким светом, что на него невозможно было смотреть прямо. Одновременно его почувствовали и остальные, и все лица развернулись к новоприбывшему. Это была личность, чей внутренний огонь пылал ослепительным блеском сверхновой, пойманной в первый миг её взрыва: конечности, насыщенные сверкающими ртутью узорами; кровь, похожая на свет; тело, свитое из непостижимых энергий и заключённое в слои плоти и мышц, кожи и брони. Ибн Хальдун не мог различить ни одной черты лица, так как каждая из составляющих его молекул выглядела миниатюрной галактикой, роящейся пылающими звёздами.
Только одна разновидность существ была скроена с такой совершенной красотой...
– Лорд Дорн? – произнёс Хормейстер. Удивление придало восходящую интонацию его голосу, превратившую слова в вопрос. – Как вы?..
