, искусный художник из Чжоу
[41], написал величайшую картину в мире. Он посмотрел на то, что создал, узрел волю Неба и сошёл с ума, ибо знать подобные вещи – не для смертных. Он сжёг картину, отрёкся от своей прежней жизни и стал отшельником в горах, где обитал наедине со своими тайнами. Те, кто жаждал быстрого и лёгкого пути к мудрости, пытались разыскать его и умолить передать им свои знания, но Цзинь Нун всегда прогонял таких глупцов. Кончилось тем, что его захватила банда беспринципных негодяев. Они истязали его, пытаясь добыть божественные секреты. Но Цзинь Нун ничего им не рассказал, и в итоге они сбросили его со скалы.
– История не из счастливых, – говорит Картоно. – Надеюсь, вы не планируете пойти по стопам Цзиня Нуна?
– Я одарён, Картоно, но не настолько, – отвечает Нагасена. – В любом случае, предание на этом не кончается.
– Нет? Так что же случилось дальше?
– Когда душа Цзиня Нуна покинула его тело, вмешались боги. Они позволили художнику выбрать, как он проведёт свою следующую жизнь на земле.
– Он реинкарнировал?
– Так гласят легенды, – отвечает Нагасена.
– И кем он выбрал вернуться?
– Некоторые говорят, что он возродился в виде гранатового дерева в садах Лю Шон, другие же утверждают, что он вернулся в виде облака. В любом случае, он добился благосклонности Неба, а это то, чем стоит гордиться.
– Полагаю, что так, – говорит Картоно. – Так вы... видите что-нибудь на вашей картине?
– Это ты мне скажи, – отвечает Нагасена, отступая от подрамника.
Картоно поворачивается к картине, и Нагасена следит за тем, как глаза его слуги блуждают по краскам и линиям. Нагасена знает, что обладает талантом художника, и что вид за ставнями отображён на шёлке с незаурядным мастерством.
Но ему нужна не похвала, а подтверждение того, что беспокоило его весь день.
– Говори, – командует Нагасена, когда Картоно не произносит ни слова. – И будь честен.
Картоно кивает:
– Крыши дворцовых зданий скучились, как заговорщики, а над всем возвышаются горы. Они отбрасывают на землю холодную тень. Я думал, что пики сияют серебром, но вы написали их в белизне траурных одежд. На мрачном небе висят низкие облака, надувшиеся, как недовольные дети. Мне не нравится эта картина.
– Почему? – спрашивает Нагасена.
– Я чувствую, что от неё исходит угроза, как будто в переплетении нитей шёлка притаилось что-то злобное.
Картоно поднимает глаза от картины и хмурится, когда не видит ничего из изображённого на ней за окнами башни. Над горами золотом сияет солнце, а ленивые облачка бредут по восхитительно-прозрачному голубому небу, как странствующие менестрели.
