На обратном пути к нему пришли жители Видана и встали перед ним толпой. Шамиль их прогнал, сказав: «Подлинно, это признак вашего лицемерия. Уходите и нет на вас греха».
Во время этого славного дохода шубутовцы попросили разрешения вернуться по домам для посевов. Он им разрешил. Тогда они собрали тех, кто оставался с Шамилем, и завещали им хорошо относиться к Шамилю. Они сказали: «Истинно, он наш гость. Мы передаем [127] его вам. Мы вручаем его вам как залог — невредимым. Так храните же и стерегите его и верните его нам так же, как мы передали его вам. Если же вы ему измените, то мы вас накажем и отомстим за него». Они вели себя так, как будто бы они были руководители Чечни.
Глава о том, что произошло между Шамилем и тем, кому он приказал выколоть глаза
По возвращении в Шубут Шамиль направился в Хири в надежде завладеть там дорогой русских и перерезать ее. Ему также сообщили, что в этой стороне находится древняя мечеть, а в ней — Коран, благодаря которому никто не может войти в эту мечеть. Он выступил с товарищами. Когда он вошел в Чуамикли, он увещевал его жителей и ласково сказал им: «Мы не возьмем от вас никакого имущества и никого не убьем. Если вы думаете присоединиться к тому, к чему уже присоединился весь народ, — и добро вам. Если же нет, то хоть помогите нам уничтожить и прогнать этих русских, которые угнетают народ, порабощают свободных и обесчещивают женщин». Они согласились. Как раз в то время произошла стычка между жителями одного селения и проходившими по селению войсками. Шамиль вернулся в это селение, успокоил их и примирил. А в этом селении имелся некий злой, сильный и грубый человек по имени Губаш. Он останавливал на дорогах людей, убивал или задерживал их и отбирал у них имущество. Жители требовали, чтобы его убили. Но Шамиль не хотел изменять ранее данному им слову [о том, что никого из них не убьет] и приказал выколоть глаза этому Губашу. Выкололи и бросили его связанного в один из домов. Он был настолько силен, что 7 человек не могли одолеть его и повалить для того, чтобы совершить это наказание, кроме как хитростью, дернув его за ногу. Шамиль с товарищами остановился в доме поблизости от того дома, где был [128] брошен Губаш. Когда покончили с этим делом, наступило уже утро. Совершили утреннюю молитву, Шамиль приказал страже быть бдительной и осторожной. Одного он поставил у двери того дома. Все улеглись спать. Шамиль спал на возвышении. И вот, когда он находился между дремотой и сном, он услышал какие-то звуки, похожие на лай собаки, когда ее дразнят. Он крикнул расположившимся в глубине жилища товарищам, чтобы они вышли. В это время из двери на них поднялся человек с обнаженным кинжалом в руке. Шамиль бросился на него. Те же, кто был в помещении, разбежались. С Шамилем там не было приближенных товарищей. Шамиль схватил руку с кинжалом и между ними завязалась борьба. У Шамиля не было никакого оружия, а время — перед рассветом. Тогда он закричал товарищам: «Этот враг убьет меня. У меня нет в руках оружия». А напавший прилагал все старания ударить кинжалом, пытаясь сразить Шамиля. Шамиль получил около 12 ран на теле и около 7 порезов на животе под пупком. Кости его груди были поломаны, когда он надавил [грудью] голову врага. К ним бросился хозяин Шамиля Шабан аш-Шубути, но был сражен и умер. Тогда Шамиль закричал, зовя по имени своего товарища храбреца Маашааз-Зунси. Он бросился к ним, но тот сразил и этого. Мааш упал с глубокой внутренней раной. Наконец, Шамиль после длительной борьбы и упорного сопротивления повалил врага: этот человек вцепился зубами в руку Шамиля, а Шамиль — в его голову, так что его зубы глубоко впились [в кожу головы]. Кроме того, он придавил своей ногой руку с кинжалом. В это время вошел Зирар аш-Шахади. Шамиль приказал ему вырвать из придавленной им руки кинжал. Попытавшись, тот сказал: «Я не могу никак вырвать». — «Отруби ему пальцы, — приказал Шамиль, — и вырвешь». Кинжал отняли, а сам злодей был убит [смертельно ранен] и брошен в завию близ дома. Умирая, тот что-то бормотал. Говорят, что он спросил:
