Умирающие — а все они в конечном итоге были умирающими — казались изнуренными.
— Ваша группа ждет в Садовой гостиной, — сообщил медбрат. Его черные волосы лоснились, лицо было неприятного землистого цвета, и он бросил на Фаррагата оценивающий взгляд человека, привыкшего себя предлагать. Когда они вошли в гостиную, Фаррагат догадался, что она называлась Садовой потому, что стулья и столы были железные и выкрашены зеленой краской, а одна из стен оклеена фотообоями с деревьями и цветами. Пациентов было восемь. Почти все в инвалидных колясках. Один опирался на ходунки. У слепой старухи обе ноги были ампутированы. Другая слепая старуха сильно нарумянилась. Щеки так и пылали. Фаррагат и раньше замечал, что многие старухи сильно румянятся, и подумал, можно ли это отнести на счет возрастных причуд… впрочем, эта старуха не могла видеть, как выглядит.
— Доброе утро, дамы и господа, — начал Эбен. — Это мой брат Зик. Мы продолжим читать «Ромолу» Джордж Элиот. Глава пятая. «Вошедшая в историю Флоренции улица Виа де Барди находится в районе Ольтрарно, расположенном на южном берегу реки. Она тянется от Пенте Веккио до Пьяцца де Моцци у Понте алле Грациа. По правой стороне выстроились дома с высокими оградами, а за ними начинается довольно крутой склон холма, носившего в пятнадцатом веке название Боголи, — здесь стояла знаменитая каменоломня, где добывали камень, которым замостили улицы во всем городе; конечно, когда шел дождь, обитателям домов у подножия холма приходилось несладко…»
Слепые слушали невнимательно. Нарумяненная бабка храпела во сне — довольно тихо, но все же отчетливо. Безногая после первых двух страниц выкатилась из комнаты. Эбен продолжал читать этим еле живым калекам, слепым, умирающим. Фаррагат не любил банальных решений и презирал брата, хотя они были похожи, как близнецы. Фаррагат не любил на него смотреть и поэтому все время разглядывал пол. Эбен дочитал главу, а когда они уходили, Фаррагат спросил, почему он выбрал «Ромолу».
— Они сами его выбрали, — ответил Эбен.
— Но румяная старуха все время спала.
— Они часто засыпают. Но на людей в таком возрасте глупо обижаться. Их нужно прощать.
На обратном пути Фаррагат старался отодвинуться от брата как можно дальше. Дверь открыла Марсия.
— Эбен, прости меня, я не хотела расстроить твою жену. Мы говорили о семье, я что-то сказала, она, видимо, о чем-то вспомнила и стала плакать.
— Она все время плачет, — бросил Эбен. — Не обращай внимания. Она плачет на демонстрациях, когда слушает рок; в прошлом году она проплакала весь чемпионат по бейсболу. Не принимай близко к сердцу, ты не виновата. Садись, я налью тебе выпить.
