— Так, значит, ты боишься встретиться с ним лицом к лицу. Значит, ты и есть Ивор Гардинер! Значит, с самого возвращения в Англию ты пользовался фальшивым именем.
Ивор посмотрел на нее. Это был жуткий, отчаянный взгляд. Он любил ее и сейчас понимал, что навсегда ее потерял. Игра окончилась. Он мог отрицать то, что говорила Сигна, что говорил Ричардс. Но он не мог осмелиться предстать перед Блэйком Сондерсом, который бы моментально узнал его.
— Паула, — хрипло произнес он. — Во имя всего святого, разреши мне поговорить с тобой наедине. Я люблю тебя… я…
— Это не имеет отношения к данному вопросу, — дрожа, перебила его она. — Ты Ивор Гардинер?
— Да! — взбешенно рявкнул он.
Воцарилась тишина. Сигна сквозь зубы втянула воздух. Барклей Додсон не сводил глаз с Паулы. Он очень переживал за нее. Никогда еще он не присутствовал при столь фатальной сцене. Это было душераздирающее зрелище. Ивор был уничтожен, на него больно было смотреть.
Но Паула выстояла. После перенесенного шока, вызванного признанием, прозвучавшим в вестибюле ресторана Бэзинстоука, она вдруг стала спокойной и отстраненной. Она осознала, что пришел конец любви, вере, надежде — всему, что она с таким тщанием строила вокруг Ивора. Она произнесла:
— Ах, Ивор… как это подло!
Он попытался взять ее за руку.
— Паула — ради нашей любви…
— Не напоминай мне об этом, — перебила его она. — Как я жалею, что встретила тебя. Как ты посмел сыграть со мной столь злобную шутку… после того, как поразвлекался с моей сестрой и бросил ее? Мне плохо, мне тошно становится, стоит мне только подумать, как ты одурачил меня.
— А вспомни еще о нашем бедном отце, Паула, — добавила Сигна. — Ивор в ответе за ужасную смерть папы… это он украл сокровище, которое папа нашел.
Паула закрыла лицо руками.
— Не надо — у меня нет сил думать сейчас еще и об этом, — сказала она и повернулась к Барклею Додсону: — Отвезите нас домой… пожалуйста.
Доктор предложил ей руку; сердце у него обливалось кровью.
— Хорошо, дорогая, как скажете, — ответил он.
— Так вот в чем дело — ты просто метишь на мое место! — воскликнул Ивор, полностью утратив контроль над собой и смеясь как сумасшедший. — Я предан забвению, и тут на первый план выходишь ты — будущий дружок нашей знаменитой балерины. Напыщенный идиот!
Барклей Додсон побелел от ярости.
— Гардинер, — процедил он, — если бы я не был убежден, что вы — душевнобольной человек и вас следует отправить в соответствующее учреждение, я бы вас ударил.
