Крису уже исполнилось шестнадцать, и в конце месяца ему предстояло снова вернуться в частную школу. Как и Перчинка, он с увлечением предавался всяким играм, особенно крикету и «двенадцати палочкам». Волосы у Криса были точно такого же каштанового цвета с красноватым отливом. И несмотря на то, что он курносый, а вся его физиономия усыпана веснушками, парня вполне можно назвать красивым, даже слишком.
Как долго продлится эта война? Ведь всего через два года ему исполнится восемнадцать. А на фронт забирают как раз в этом возрасте.
Миссис Патнер прошла через комнату и встала около мужа, стараясь успокоиться. Она работала медсестрой в госпитале Красного Креста, когда повстречала своего будущего супруга. Милый Чарли! После двадцати четырех лет совместной жизни он изрядно потолстел и потерял былую привлекательность. К своим пятидесяти он уже успел полысеть, и на его лице лежала печать вечной усталости. Он работал поверенным и все свои силы тратил на то, чтобы обеспечить своей семье достойное существование. Но тем не менее все же ему удалось сделать то, к чему всегда стремился. Большой, просторный дом на Кингстон-Хиллз, с роскошью обставленный. Во дворе — огромный сад и теннисный корт. В этом саду всегда проходили какие-нибудь вечеринки. Там собиралась за столом счастливая семья.
А теперь — война!
Мистер Патнер посмотрел на свою жену и спокойно, ободряюще улыбнулся ей.
— Послушай, Могз, полагаю, меня уже вряд ли призовут в армию. А что ты скажешь по поводу службы в Красном Кресте? У тебя еще сохранилась твоя форма? Надеюсь, она все еще тебе как раз.
— Ты смеешься? Я слишком растолстела с тех пор и давно уже избавилась от той одежды, — улыбаясь, проговорила она. Ей было очень приятно, когда муж называл ее Могз. Ведь она уже мать троих взрослых детей. И миссис Патнер охватывала настоящая паника, стоило лишь подумать о том, какое испытание ждало ее троих детей, которые только начинали жить…
— Мам, — обратилась к матери Перчинка, — может, вырежем еще немного черной бумаги для окон?
— Этим мы сразу и займемся после ленча, — сказала миссис Патнер.
Гейл повернулась к матери.
— Я должна позвонить Биллу, — еле слышно проговорила она.
— Ты собираешься обручиться? — со свойственной детям непосредственностью спросила Анна.
Гейл, не обернувшись, ответила:
— Нет, выйти замуж.
Гейл вышла в холл, и в то же самое время дверь открылась, и на пороге появился Билл. Выражение его лица говорило о том, что он пользовался привилегированным правом заходить в этот дом и уходить из него, когда ему захочется.
