Парень опечалился бы еще больше, если бы узнал что теперь он старший лейтенант Скрябин Федор Николаевич, войну начал в пограничных войсках в июне 41-го в Литве. Его погранотряд в течение двух дней держался против немцев. Потом окружение, выход и три года боев в рядах армейской разведки. В плен попал контуженым — его группа попала в засаду. В плену не сломался, на предложение немецкого командования сотрудничать или служить в российской освободительной армии отказался. Находясь в Освенциме, предпринял попытку побега, был пойман. Видимо, измученный пытками и побоями, последовавшими за поимкой, умер в вагоне. Внешне Федор был действительно очень похож на Александра.
Теперь у Сашки открывалась прямая дорога в недавно созданный двадцатый блок, блок смерти.
Он был создан уже в последний год существования Маутхаузена, в первой половине 1944 года. Тогда сотни узников несколько месяцев работали, возводя гранитную стену, отгородившую дальний угол лагерной территории.
Изначально в двадцатом блоке содержалось несколько тысяч заключенных, но в нечеловеческих условиях число их уменьшалось с каждым месяцем, и после Нового года осталось меньше тысячи человек. В блоке содержатся главным образом советские офицеры и политработники. Для них был создан такой режим, перед которым бледнеют все обычные ужасы немецких лагерей.
Всем известна немецкая педантичность, и в лагерях организация учета была соответствующей. Каждого заключенного из лагеря в лагерь сопровождала специальная карточка. Но на карточке каждого, кто предназначался для блока смерти, делались особые пометки. То она была перечеркнута по диагонали красной полосой, то аккуратным писарским почерком на ней было написано «фернихтен» — «уничтожить», то стояли два слова: «мрак и туман» или «возвращение нежелательно», а то просто ставилась одна буква «К» — от немецкого слова «кугель» — «пуля». Все эти пометки и слова обозначали одно и то же — смерть, которая должна быть возможно более страшной и мучительной.
Вот и личная карточка Скрябина Федора Николаевича была помечена литерой «К».
Тем временем переход продолжался. Все больше и больше людей выбивались из сил, то тут, то там раздавался одинокий выстрел, и на земле оставался лежать еще один несчастный.
«Неужели их прям так бросят на дороге?» — подумал Александр. Ответ стал ясен, когда их догнал грузовик «Опель», из которого вылезли два узника в полосатых робах и под надзором эсэсовца принялись грузить застреленных. Труповозка так и сопровождала их до лагеря.
