В юности, когда Алексею было лет тринадцать-четырнадцать, у него состоялся памятный разговор с отцом. С чего он начался, Алексей уже не помнил, но фрагмент речи отца врезался в память на всю оставшуюся жизнь. А сказал отец следующее: «Сынок, на протяжении всей жизни я задавался одним вопросом: что делает мужчину мужчиной? Умение ли это драться, быть успешным в карьере, иметь множество женщин или это что-то другое? Кто больше мужчина: здоровяк, без труда расшвыривающий несколько противников, или доходяга, который, несмотря на полное отсутствие навыков рукопашного боя, без единого шанса на победу лезет в драку с несколькими бугаями, защищая своих или отстаивая свои, может быть, только ему понятные принципы?
С самого нашего рождения наши родители, воспитатели в детских садах, школьные преподаватели, песни, книги и фильмы учат нас вступаться за слабых, будь то девушка, старик, ребенок и так далее, тем самым воспитывая в нас мужчин. Проходит время, мы мужаем, и вот складывается такая ситуация, что кому-то, возможно, даже совершенно чужому для тебя человеку, нужна твоя помощь. И видит бог, как силен соблазн пройти и „не заметить“, или отвернуться, или придумать любую другую причину для себя, чтобы только остаться в стороне. Этот соблазн многократно сильнее, когда дело может обернуться не просто разбитой мордой, а гибелью лично для тебя.
Я очень часто думал над этим за всю свою прожитую жизнь и пришел к выводу, что именно выбор, сделанный в подобной ситуации, отличает мужчину от прочих. Не много чести в том, чтоб сражаться, когда деваться некуда, а достоин называться мужчиной лишь тот, кто заставляет себя сражаться, когда есть альтернатива, но ее выбор не сможет ужиться с твоей совестью.
Лешка, я не хочу воспитать из тебя лихого драчуна, решающего все свои проблемы только кулаками. Отнюдь, но в жизни бывают ситуации, в которых для уважающего себя человека компромисса быть не может!»
И сегодня в такой ситуации оказался Алексей, настал его черед делать выбор.
Тогда в горах Алексей защищал свою жизнь, все было просто: или ты, или тебя — из того проклятого сортира выход был только один.
