— Это и есть похоронный автобус? — обратился камердинер к звонившему.
— Угадал, старина, — ответил мужчина, — прибыли минута в минуту.
Камердинеру, неприветливо взиравшему на собеседника такая фамильярность явно пришлась не по вкусу.
— Следуйте за мной — сказал он, преодолев неприязнь, — я отведу вас к старшей медсестре.
Через минуту служитель уже стучал в дверь небольшого кабинета мадемуазель Даниэль.
Для Даниэль, в чьи обязанности входил общий надзор за персоналом лечебницы, первые ночные часы были своего рода передышкой, и она использовала их, чтобы привести в порядок многочисленные счета и проверить правильность выплат.
В тот вечер лицо Даниэль сияло улыбкой.
Несколько часов назад профессор Поль Дро уведомил ее, что дела лечебницы в полном порядке, материальная сторона вопроса улажена, теперь за свое будущее мадемуазель была спокойна.
Само собой весь прежний персонал оставался, а кое-кто, скажем, та же Даниэль, мог даже рассчитывать на небольшую прибавку к жалованью.
Наверное, старшей медсестре казалось бы, что все идет к лучшему в этом лучшем из миров, не будь у нее перед глазами картонного квадратика, на котором она своей рукой написала имя Жермены — неприятное воспоминание, не дававшее забыть о досадной оплошности.
— Войдите! — откликнулась Даниэль на стук в дверь.
Вошел камердинер и с ним еще какой-то человек, судя по его одежде — служащий похоронного бюро.
Представителей похоронного бюро не случайно пригласили в такой поздний час.
Не в первый раз уже из лечебницы на авеню Мадрид тайком вывозили пациента, чью жизнь не смогли спасти ни искусство хирурга, ни достижения медицины.
В тот вечер должны были забрать тело старой перуанки Кончи Коралес.
Привычная к такого рода формальностям, Даниэль изящным почерком быстро заполнила бланк и протянула его служащему похоронного бюро.
— Вы ведь знаете, где покоится усопшая, — сказала она, — в небольшом строении, что в дальнем конце парка, неподалеку от двери, через которую вы вошли. Мне нет необходимости сопровождать вас; к счастью, это единственная покойница за последние дни, так что не ошибетесь. Но имейте в виду: гроб из свинца, тяжелый.
Старшая медсестра протянула служащему монету:
— Вот вам пять франков.
Мужчина приподнял фуражку:
— Благодарю покорно, мадемуазель Даниэль, выпьем за ваше здоровье.
Переминаясь с ноги на ногу, он нерешительно добавил:
— Неплохо, чтобы кто-нибудь подсобил мне погрузить ящик в автобус. Если, как вы сказали, гроб свинцовый, одному мне его не поднять.
