Жюв спросил:
— Это сделали вы, сударь?
— Да, сударь, это сделал я, — не раздумывая, ответил Себастьян Перрон.
Судья побледнел, только тут осознав, что признался Жюву в совершении тяжкого деяния, преследуемого законом и наказуемого судом.
Неожиданное откровение судьи ошарашило Жюва.
Он не только понял, что счастливый случай свел его с отцом пропавшего ребенка, но и легко угадал остальных участников драмы — хирурга Поля Дро и законную жену его Амели Дро, урожденную Тавернье.
Но обо всем этом Жюв счел за лучшее умолчать. Он ограничился простым вопросом:
— А что вы сделали с ребенком?
— Я поместил его на полное содержание к одним славным людям в окрестностях Лизьё, — отвечал судья. — Как радовался я всякий раз, отправляясь навестить его, до тех пор, пока…
Себастьян Перрон замолчал. Горло его сдавили рыдания, глаза увлажнились слезами.
Видя, как он страдает, Жюв расстрогался.
— Что с вами? — забеспокоился сыщик.
— Я плачу, — заговорил судья, — потому что ребенок исчез… Наверное, он утонул, а может, его убили.
Жюв содрогнулся.
Он подождал, пока судья успокоится, а потом, заинтригованный загадочной историей, добрых два часа задавал судье вопросы, а тот поверял ему самые потаенные свои мысли.
Уже смеркалось, когда Жюв, вне себя от радости, покинул Дворец правосудия. «Случай, — рассуждал он, — порой творит чудеса, два последних моих дня прекрасно дополняют друг друга. Сомнений нет, — подытожил Жюв, — участников драмы трое: профессор Поль Дро, судья Себастьян Перрон и, как первопричина всех бед — женщина, мать ребенка, Амели Тавернье… Расширять круг подозреваемых бессмысленно; мертв ли ребенок или заточен с целью шантажа, виновен один из троих: Поль Дро, Себастьян Перрон или Амели Тавернье. Остается узнать, — заключил Жюв, — кто из них виновен».
Глава тринадцатая
ПО СЛЕДУ РЕБЕНКА
Четверть часа спустя, расставшись с судьей, доверившим ему печальную историю своей неудавшейся любви, Жюв, со свойственным его упрямой натуре стремлением раскладывать все по полочкам, продолжал размышлять о необычной миссии, доверенной ему дважды — истинным отцом ребенка и его отцом согласно закону.
— Странное приключение! — бормотал добряк Жюв, которого в тот день почему-то особенно одолевала меланхолия. — Сам не знаю, к чему хотел бы придти, кому хотел бы отдать несчастного малыша, за которого все так бьются. Дро произвел на меня неплохое впечатление — он так волновался, рассказывая мне о Юбере, но, с другой стороны, бедняга Себастьян Перрон был расстроен не меньше, когда говорил об исчезновении сына.
