- Громов, - сказал маленький, быстро семеня ногами, чтобы не отстать от своего огромного спутника. - Я тебе говорю, Громов.
Но тот не ответил. Он шел согнувшись, широко размахивая руками и папиросой прочеркивая в воздухе огненную кривую.
Когда они скрылись за поворотом, Полунин вышел на середину улицы и усмехнулся им вслед. Громов его не заметил. От этого он почувствовал себя сильнее.
Внизу у Волги наступила темнота. На берегу лежали горы непонятных предметов. Один из них, гремя железом, отскочил из-под ног и обрушил целую кучу. Это были пустые бидоны. Полунин долго стоял затаив дыхание и вслушиваясь, но никто не появился. Значит, не заметили.
Слева от спуска должны быть пристани, а у пристаней шлюпки. Он повернул влево и долго шел по пустому берегу. Пристаней не было - была только темнота.
Неужели их увели? А может, он вышел не с того спуска?
Полунин уже собрался идти обратно, когда внезапно перед ним возникла пристань. Черная и огромная, с выгнутой острой крышей.
Он нащупал ногой сходню, в темноте нашел перила, медленно двинулся вперед и почти сразу же наткнулся на человека в бараньем тулупе. Рукой притронулся к стволу винтовки и почувствовал, как холод от этого ствола проникает в тело.
Это часовой. Что ему сказать?
Но часовой не двигался и ровно дышал. Он крепко спал, прислонившись к перилам.
Назад Полунин идти не мог, а вперед пути не было. Бараний тулуп занял всю ширину сходни. Пришлось перелезать через перила, а потом боком, носками по доскам сходни, обходить часового. Потом снова перелезать на сходню. Во второй раз перила громко заскрипели, и Полунин присел. Но бараний тулуп не шелохнулся. Часовой крепко спал.
У трапа пристани стояла шлюпка. Весла лежали по бортам, а по глубокой воде, между банок, качаясь, плавал черпак. Мягко, без звука, Полунин со сходни опустился в шлюпку и перочинным ножом стал перепиливать державший ее конец. Конец еле слышно шлепнулся в воду; освободившись, шлюпка медленно пошла по течению.
Только когда пристань расплылась в темноте, Полунин разобрал весла и стал выгребать в реку. Грести с непривычки было тяжело. В последний раз он греб гардемарином - это было очень давно.
А теперь руки не слушались, и громоздкие весла вальками цепляли друг друга. Но хуже всего была вода. Она заливала ботинки, ноги от нее немели и не давали упора. Он засушил весла и стал ее вычерпывать.
Но вода не кончалась, а в любую минуту могла открыться луна. Надо было спешить. Когда на дне осталось не больше дюйма воды, Полунин бросил черпак и схватился за весла. Почему-то сказал вслух:
