— Нет, мы ничего не имеем…
— Авдей Никитич совершенно постороннее лицо в этом деле, — процедил с своей стороны Майзель. — И мы доверяем ему, как незаинтересованному в нашем общем деле.
— А вы, доктор, ничего не имеете против Тетюева? — спросил Евгений Константиныч.
— Нет… мне все равно, — протянул тенориком доктор.
— Так как вы явились во главе депутации, — продолжал серьезно Евгений Константиныч, — то не могу ли я попросить вас остаться для некоторых переговоров?
Толпа заговорщиков переглянулась. Никто не ожидал такого оборота дела, но приходилось помириться с желанием набоба.
— Я также попросил бы остаться и господина Сарматова, — прибавил Евгений Константиныч. — А затем не смею вас больше задерживать, господа.
Заговорщики удалились, а доктор и Сарматов остались.
— Садитесь, господа, — пригласил Евгений Константииыч, с серьезным видом раскуривая сигару.
В кабинете наступила тяжелая пауза. Даже Прейн не знал, что за фантазия явилась в голове владыки и украдкой недоверчиво посмотрел на его бесстрастное лицо с полузакрытыми глазами.
— Доктор! мне нужно, собственно, поговорить с вами, — серьезно продолжал Лаптев. — Меня удивляет ваше поведение… Буду говорить прямо, без церемоний. Я понимаю, зачем приходили другие, но ведь вы, в качестве доктора, нисколько не заинтересованы в наших заводских делах. Затем, вы поднимаете руку… на кого же? Если Раиса Павловна узнает о вашем поведении, вас ожидает самая печальная участь. Кстати, и папаша Гликерии Витальевны налицо, и мы можем семейным образом обсудить ваш образ действий… Не правда ли, «гроза кабанов»?
— Со мной был точно такой же случай, Евгений Константиныч, — заговорил Сарматов, угадавший теперь, зачем набоб оставил их. — У меня была невеста, Евгений Константиныч… Совершенно прозрачное существо и притом лунатик. Раз я сделал донос на одного товарища, и она меня прогнала с глаз долой.
Все засмеялись, а вместе с другими засмеялся и доктор, немного опешивший в первую минуту.
— Прежде чем мы будем окончательно решать вашу участь, доктор, мы подкрепим свои иглы, — заговорил Лаптев, довольный своей выходкой. — Чарльз, мы здесь будем пить кофе.
Кофе был подан в кабинет, и Лаптев все время дурачился, как школьник; он даже скопировал генерала, а между прочим досталось и Нине Леонтьевне с Раисой Павловной. Мужчины теперь говорили о дамах с той непринужденностью, какой вознаграждают себя все мужчины за официальные любезности и вежливость с женщинами в обществе. Особенно отличился Прозоров, перещеголявший даже Сарматова своим ядовитым остроумием.
