08.08.1946 г.
Нюрнберг.
Заседание Международного военного трибунала.
Допрос свидетеля Вольфрама Зиверса.
– Свидетель, повторяйте за мной… – Хорошо поставленный голос председателя четко и внятно, словно забивая гвозди в крышку гроба подсудимого, зачитывал слова присяги.
Эти граненые, словно могильные камни, слова вялым эхом подхватывал человек с потухшим взглядом, съежившийся на жесткой скамье в ожидании каверзных вопросов обвинения.
– Слово предоставляется мистеру Джонсу – представителю обвинения от Великобритании, – отчеканил председатель.
Обвинитель поднялся со своего места, чопорно поприветствовал присутствующих и начал допрос:
– Вы – Вольфрам Зиверс[9], бывший штандартенфюрер СС, с 1935 года занимающий пост имперского директора «Аненербе»{9}?
Обвиняемый нервно дернул щекой и произнес:
– Да.
Джонс удовлетворенно кивнул. Вопросы посыпались на обвиняемого словно из рога изобилия. Они касались многочисленных опытов СС над заключенными концлагерей. Джонса интересовало многое: сколько человек было убито в ходе опытов, какова судьба Страсбургской коллекции скелетов[10] доктора Хирта{10}, какое отношение имел обвиняемый к исследованиям, проводимым на живых людях. Зиверс все отрицал. Он утверждал, что осуществлял лишь общее руководство «Наследием предков», насчитывающим более пятидесяти научно-исследовательских институтов, не вдаваясь в частности. Он отрицал свое непосредственное участие в зверствах, воплощенных в жизнь в концлагерях Дахау, Освенцим, Натцвайлер и других, не менее известных институтах смерти. Зиверс пытался переложить свою вину на других, обвиняя во всех грехах рейхсфюрера СС Гиммлера, профессора Хирта, адъютанта Гиммлера – Брандта, гауптштурмфюрера СС доктора Рашера[11], Гравица[12], Плетнера[13]… А он, Зиверс, занимался лишь изучением духовных и исторических традиций германской расы, археологией, поиском сакральных знаний Шамбалы, Агарти и Святого Грааля.
Но обвинителя не так просто оказалось обвести вокруг пальца. На каждое заявление бывшего руководителя «Аненербе» о собственной невиновности в том или ином преступлении он с глубочайшим удовлетворением от хорошо проделанной предварительной работы доставал из пухлой папки очередной документ, уличающий подсудимого в лжесвидетельствовании. В какой-то момент Зиверс понял, что все его старания выйти сухим из воды напрасны. Его никто не спасет, ни соратники по партии, ни друзья, ни даже сам Господь Бог, в которого Вольфрам уже давно не верил. Это конец. Конец всему: планам, амбициям, будущему, жизни… Осознав весь ужас своего положения, Зиверс решился. Терять ему было нечего, и он решил пролить свет на то, чем в действительности занималось «Наследие предков». Все обвинения трибунала, предъявленные бывшему руководителю «Аненербе», были смехотворны по сравнению с истинными целями и размахом проекта. Штандартенфюрер решил уйти из жизни (в том, что его казнят, он уже не сомневался), погромче хлопнув дверью. Он решил остаться в истории не примитивным маньяком, одним лишь росчерком пера отнимающим сотни, пусть даже и тысячи жизней, а преданным адептом идеи, оценить которую в данный момент способны лишь посвященные! Ну ничего, сейчас он откроет глаза всем этим мелким людишкам, считающим, что они вправе судить… Зиверс расправил плечи, горделиво задрал вверх подбородок. Его глаза зажглись мрачным маниакальным блеском.
