Хотя ни тембр, ни интонации негромкого голоса не изменились.
— Вот именно, с моего позволения. Что-то я не припомню, чтобы позволяла тебе приводить в наш дом уличных девиц.
— Мама!!!
— Девушка, которая соглашается жить с мужчиной до брака… Или я ошибаюсь, у вас чисто платонические отношения? Тогда я готова извиниться…
— Ты не ошиблась, мама. Но я прошу тебя всего лишь познакомиться с моей невестой. Я выбрал ее, я ее люблю, остальное неважно.
— Сколько времени вы знакомы?
— Через сколько дней после знакомства ты вышла за папу?
— Тогда были другие времена, — поднимаясь из-за стола, произнесла Ада Николаевна. — Или сейчас — другие. Хорошо, оставим это. Меня зовут Ада… Аделаида Николаевна, милочка.
— Я Жанна, — пролепетала та, робко прикасаясь к протянутой ей холодной руке. — Очень приятно.
— Садитесь. Не будем ломать традиции, принятые в этом доме. Андрей, приступай к своим обязанностям. Говорить можно и за трапезой.
Ада Николаевна снова уселась на свое место, а Андрей нажал кнопку звонка и коротко приказал появившейся горничной:
— Начинайте подавать.
Этот ужин Жанна впоследствии вспоминала, как кошмарный сон. Говорила почти исключительно Ада Николаевна, рассказывала о том, как провела месяц на знаменитом курорте. Вскользь упоминала имена знаменитостей, с которыми там общалась, мимоходом сообщала о некоторых покупках. Но Жанна все время чувствовала на себе пристальный взгляд, отчего то и дело роняла то вилку, то нож, то делала какой-то промах в застольном этикете. В общем, экзамен на хорошее воспитание она, судя по всему, провалила.
А когда встали из-за стола и перешли к камину, начался второй экзамен: на происхождение. Это оказалось еще тягостнее, чем застольные конфузы.
— Чем занимаются ваши родители, милочка? — осведомилась Ада Николаевна.
— Мама работает в гостинице. Дежурной…
Брови ее собеседницы изумленно приподнялись.
— А отец?
— Я не знаю… — пролепетала Жанна.
— Ваши родители в разводе?
— Я не помню своего отца. Никогда его не видела.
— Он так рано умер?
Только изощренный слух Андрея мог подметить в этой реплике ядовитый сарказм.
— Ты ведь тоже не помнишь своего отца, мама, — попытался он вмешаться.
— Мой отец пропал без вести, — отчеканила та.
Понимай — на фронте. При том, что выглядит она ничуть не старше собственного сына, фраза довольно двусмысленная. А если знать, сколько ей лет на самом деле, — какой фронт? Но задавать уточняющие вопросы при этом мог только бестактный хам, а таких в доме не водилось и таких не принимали.
