— Выпейте! — сурово приказал он. — Разумеется, это не поможет вам избежать утреннего похмелья, но по крайней мере предохранит от полного обезвоживания.
— Да, папочка, — с притворным смирением пролепетала Талла и приняла у него стакан. Однако рука дрогнула, и ледяная вода попала ей за ворот. Талла едва не задохнулась от ярости. — Ну смотрите, что вы наделали! — обрушилась она на Сола и принялась оттягивать влажную ткань от тела. Ей показалось, что Сол еле слышно выругался. Он опять ушел в ванную, однако Талла этого не заметила — она стягивала с себя мокрую блузку, потом бюстгальтер. Застонав от отвращения, она бросила вещи на пол.
— Вот, возьмите… — услышала она голос Сола и изумленно уставилась на него, осознав, что он до сих пор еще находится в ее номере. — Какого черта вы делаете? — процедил он.
— А что я делаю? — Талла озадаченно поглядела на него. Что он имеет в виду? — Я ничего не делаю. Просто я… — Но едва она отвела взгляд от его разозленного лица и посмотрела на сброшенную на пол одежду, в голове у нее мгновенно все прояснилось. Она тихонько засмеялась и кокетливо спросила:
— В чем дело, Сол? Вы никогда в жизни не видели обнаженную женщину? — Она состроила нарочито скромную гримасу.
До нее смутно донеслись его слова:
— О Господи! Ну, ты мне ответишь за это, Клаус, черт бы тебя подрал!
Талла все продолжала хихикать, смех пузырился в ней, как в молодом шампанском. Сол швырнул ей полотенце и жестко сказал:
— А ну-ка завернитесь в это!
— Но я не хочу ни во что заворачиваться, — высокомерно возразила Талла. — Что с вами, Сол? — заворковала она. — Вам не нравится мое тело? Большинство мужчин…
— О Господи, с меня достаточно! Стойте смирно! — сердито приказал он, пытаясь обернуть вокруг нее полотенце наподобие топика.
Талла рассмеялась.
— Так оно не будет держаться. Надо связать кончики. — Она шаловливо дотронулась до ложбинки между грудей и дерзко добавила:
— Вот здесь. — Почему-то она никак не могла отвести взгляд от его рта и с изумлением и восторгом смотрела на него.
— Талла… — предупредил Сол. Она не понимает, что делает, думал он, и виной всему — дорогое крепкое вино, а не ее чувства к нему. Но, Боже мой, неужели она не понимает, что делает с ним, что один только взгляд на ее великолепную обнаженную грудь сводит его с ума! Наверное, он просто каменный, раз может устоять перед этим невинным и очаровательным призывом. И неважно, что она при этом чувствует… — Талла… — простонал он.
