Уилл работал как вол, день за днем, у него были кратковременные связи с красивыми, умными деловыми и высокообразованными женщинами, которые всегда заканчивались ничем из-за стремления обеих сторон продолжать карьеру. Если бы один из них, Мин или Уилл, наконец встретил настоящую любовь, второй, безусловно, был бы весьма расстроен, хотя они упорно продолжали считать себя только друзьями. Отсутствие в их отношениях физической близости, которой оба предусмотрительно избегали, позволяло им поддерживать иллюзию, что они не так уж глубоко привязаны друг к другу. Всем прочим вокруг было совершенно ясно, что они – влюбленная пара. И только сами участники дуэта не подозревали об этом.
Глубокой ночью все гости покинули квартиру в Ноттинг-Хилле, последней ушла случайная знакомая Уилла после его вежливого, но твердого отказа от ее благосклонного предложения. Уилл сидел на своем диване и тупо допивал остатки алкоголя из всех банок и бутылок. Когда с уже открытыми емкостями было покончено, он отправился в кухню, нашел там какой-то замысловатый коктейль и вернулся с ним на диван. Выкурив все сигареты, он попытался зажечь окурки из пепельницы, да только опалил бровь и надышался всякой гадости.
Тело неумолимо требовало сна, но в голове клубились мысли, которые он отчаянно старался привести в порядок. Парижская поездка добавила затруднений в дело, над которым он работал. Изначально предполагалось, что цель будет достигнута, и потому у них с собой были все необходимые документы. Когда на совещании в самый последний момент Перси передал их ему. Уилла поразило, что со стороны «Поллинджера» достаточно было лишь одной подписи, и подписать бумаги должен был именно он, Уильям Гаджет.
Со дня, когда Перси стал курировать дело, он безоговорочно давал понять, что сам за него отвечает, не допуская никаких возражений. Тогда почему подписывать бумаги должен Уилл, а не Перси? Но вышло так, что дело не выгорело, а потом неожиданное вторжение Кристофа лишило их возможности хотя бы о чем-то договориться. Однако Уилл понимал, что теперь ему не отделаться, это лишь вопрос времени.
Когда поезд «Евростар», на котором они возвращались из Парижа, остановился перед Ла-Маншем для обычной проверки, не прицепились ли какие-нибудь отчаявшиеся иммигранты под вагонами, Уилл решился на разговор с шефом.
– Пирс, – обратился он.
– Для вас – Перси, – огрызнулся его неприветливый босс.
– Я только хочу знать… – осторожно продолжал Уилл. – Наверняка есть веская причина, которую уж вы-то можете объяснить мне, и все же я никак не могу взять в толк, почему я – единственный, кто должен подписывать документы со стороны «Поллинджера»?
