— Эндрю, наш домоправитель, — холодно ответила Кэтрин.
Эндрю был изумлен: женщина, еще минуту назад не желавшая видеть его в своем доме, теперь его защищала.
— Прошу вас встать, сэр, — сказал Донован.
Кэтрин рассмеялась, наблюдая, как Эндрю с трудом поднимается со стула.
— Эндрю всего лишь слуга, — пояснила она, забавляясь пикантностью ситуации.
Лицо Донована залилось краской: девушка явно намеревалась выставить его круглым дураком, и Мак-Адам заявил:
— Он англичанин.
— Да, — согласилась та, — англичанин. А также мой домоправитель. Куда вы собираетесь увести брата?
Последние слова прозвучали так, словно вопрос о личности Эндрю был исчерпан.
— Он будет содержаться под стражей, пока король не решит вопрос о его участи, — резко ответил Донован.
Стража окружила Эрика, и тот неторопливо попрощался с сестрами столь непринужденно, будто собирался на небольшую прогулку и не понимал, что она могла оказаться для него последней.
Донован повернулся, собираясь уходить, и тут услышал, что Кэтрин быстро назвала его по имени. Он остановился в дверях, не поворачиваясь.
— Я смогу вечером отнести брату провизию?
— Да, — последовал ответ.
— И вина?
— Да.
Она играла ва-банк, словно стремясь проверить, где кончается граница его терпения. Донован повернулся; лицо его не сулило ничего хорошего. Впрочем, только Эндрю успел заметить в его глазах нечто помимо злобы, — сама Кэтрин была слишком ошеломлена происходящим. Да, ей по силам вывести из себя самого хладнокровного человека, подумал Эндрю. Очень полезное качество. Всякий имеет свои слабости, и, кажется, Эндрю начал догадываться, где можно найти трещину в круговой обороне Донована Мак-Адама.
— Не думайте, что нас легко разбить, — выпалила напоследок Кэтрин.
— Да, это было нелегко, сударыня. Но, хотите вы это признать или нет, вы разбиты. Теперь я буду решать, что с вами делать.
— Негодяй! — выкрикнула Кэтрин.
Ее сестра онемела, и даже Эндрю не мог сейчас поручиться за жизнь девушки: за меньшие оскорбления в адрес этого человека люди попадали в могилу. Но тот лишь зловеще усмехнулся.
— Нет, мисс. Я из семейства, может быть, и не столь знатного, как ваше, но уж, во всяком случае, не менее благородного. А что касается положения при дворе и титулов… В наше время все так быстро меняется. Вспомните мои слова, когда вам придется просить прощения за свою невоспитанность и несдержанность.
— Прощения? Уж не полагаете ли вы, что я когда-либо стану о чем-то просить вашу милость?
