Ринго был самым старшим из битлов и единственным, в ком не было примеси ирландской крови, а значит, и лукавства. Кроме того, от него не было никакого толку в смысле пения: его голос абсолютно не сочетался с остальными тремя, когда те записывали в студии трехголосные вокальные гармонии, настолько отточенные тысячами «живых» выступлений, что идеально ложились на пленку.
Стараясь не вмешиваться со своими глупостями в работу остальных битлов, Ринго получил прекрасную возможность дать каждому из них подробную характеристику. Легче всего он сходился с избирательно дружелюбным Харрисоном, который, играя на гитаре лучше Леннона и Маккартни, по возрасту и интеллектуальному развитию уступал и тому, и другому; композиторский союз Пола и Джона всегда служил для Джорджа источником эмоционального замешательства. Не имея возможности проникнуть в эту «касту внутри касты» Леннона — Маккартни, Джордж боготворил рассеянного Джона, для которого он был «надоедливым ребенком, вечно болтающимся под ногами». Из–за того что у Харрисона сложились более близкие отношения с Маккартни — еще со времен учебы в ливерпульском институте, — Джордж оказался в положении младшего брата, для которого средний брат — непреодолимый барьер на Пути к старшему.
Ринго тоже, хотя и в меньшей степени, чем Харрисон, восхищался Ленноном, который был «нулевым» гитаристом, зато блестяще справлялся с ролью рок–вокалиста: он инстинктивно — пускай довольно грубо — умел подчинять себе публику, разъяряясь до такой степени, что, по словам Боба Вулера, «производил впечатление действительно жесткого парня». Такое поведение на сцене явно шло вразрез с его строгим воспитанием представителя среднего класса, которое он получил, живя в Вултоне, пригороде Ливерпуля. Учась в художественном колледже, Джон слыл остряком, который частенько срывал лекции; всем казалось, что в его прищуренных близоруких глазах (Леннон был слишком самолюбивым, чтобы носить очки) таится постоянная усмешка.
Джон был прекрасным карикатуристом, а кроме того, писал сюрреалистические рассказы и бессмысленные стихи, которые Старр в своих ранних интервью национальным газетам охарактеризовал как «самые странные из тех, какие когда–либо сочиняли, но, очевидно, без них Джон бы просто свихнулся». Ринго вежливо хихикал, когда Леннон рассказывал о том, как он изобрел название группы:
— Мы думали о разных ползучих тварях, а потом добавили немножко бита (beetles— англ, «жуки»,
