Вскоре группа уже отправилась на девятидневные гастроли по Шотландии в качестве команды, аккомпанировавшей Джонни Джентлу, несмотря на то что тур–менеджер постоянно высказывался по поводу неряшливого внешнего вида. Кое–кто из окружения Силлы Уайт утверждал, что она
«терпеть их на могла»: «По–моему, они были слишком грязными, неопрятными. Одевались они ужасно — все эти дурацкие мотоциклетные куртки с заклепками. Я не хотела иметь с ними ничего общего».Хуже всего было то, что «The Beatles» даже понятия не имели о том, насколько они ужасны. Наоборот, ребята этим бравировали.
— Проходило довольно много времени, прежде чем они начинали играть какую–нибудь вещь, — вспоминал Кейт Хартли, молодой ливерпульский барабанщик, — на сцене они только и делали, что дурачились.
Сатклифф еле–еле справлялся с простейшей басовой партией, а у Маккартни, по словам Силлы, «…так часто рвались струны, что те, кто стоял в первом ряду перед сценой, боялись, как бы им не выкололо глаз».
Работая в Top Ten, «The Beatles» многому научились от Тони по кличке Учитель, и, когда они выходили на скрипучую сцену Keiserkeller, никто не мог точно сказать, когда они начнут играть, пока ребята болтали ногами, сидя на усилителях, и лениво курили или, под воздействием принятых стимуляторов, перекидывались бесконечными остротами, разыгрывали шутовские сценки и откалывали номера похлеще, чем у Рори.
Номер мог закончиться так же резко, как начался, если ребята путали местами куплеты или забывали слова, зато хиты вроде «Whole Lotta Shakin…» могли длиться более получаса. В это время Пол мог спокойно отставить в сторонку свой инструмент и присоединялся к танцующим, которые неистово хлопали в такт тому, что «The Beatles» называли «шоу Пита»: Бест бил по хай–хэту, малому барабану и бас–барабану в одном и том же ритме в размере четыре четверти, припев за припевом, наслаждаясь восторженными воплями публики. Все это продолжалось до тех пор, пока не вмешивалась гитара, и малый барабан возвращался к своим обычном ударам на слабую долю, хай–хэт — к восьми «восьмушкам» в такте, тогда как бас–барабан продолжал отстукивать четыре четверти, не возвращаясь к стандартному рок–н-ролльному «он–биту» на сильную долю.
Хотя у «The Beatles» никогда не было одного ярко выраженного фронтмена вроде Сторма или Шеридана, главный акцент они делали на пение, где был представлен широкий диапазон всевозможных красок: от неторопливой торжественности в балладах Пола, который выполнял ту же миссию, что и Уолли в
